Говард Лавкрафт

Случай Чарльза Декстера Варда

Место это было не так уж далеко от его

собственного дома, стоящего выше по склону холма. В здании проживала сейчас

негритянская чета, которую время от времени приглашали к Вардам для стирки,

уборки и топки печей. На юношу произвело огромное впечатление найденное в

далеком Салеме неожиданное доказательство значения этого фамильного гнезда

для истории его собственной семьи, и он решил сразу же по возвращении

тщательно осмотреть дом. Самые таинственные фразы письма, которые Чарльз

счел своеобразными символами, в высшей степени заинтриговали его; и легкий

холодок страха, смешанного с любопытством, охватил юношу, когда он

припомнил, что отрывок из Библии, отмеченный как "Книга Иова, 14,14", был

известным стихом: "Когда умрет человек, то будет ли он опять жить? Во все

дни определенного мне времени я ожидал бы, пока придет мне смена".

Молодой Вард приехал домой в состоянии приятного возбуждения и

следующую субботу провел в долгом и утомительном осмотре дома на Олни-Корт.

Здание, обветшавшее от древности, было довольно, скромным двухэтажным

особняком традиционного колониального стиля, с простой остроконечной крышей,

высокой дымовой трубой, расположенной в самом центре строения, и входной

дверью, покрытой вычурной резьбой, с окошком в виде веера, треугольным

фронтоном и тонкими колоннами в дорическом стиле. Внешне дом почти совсем не

изменился, и Вард сразу почувствовал, что наконец-то вплотную соприкоснулся

с мрачным объектом своего исследования.

Нынешние обитатели дома, упомянутая негритянская чета, были ему хорошо

знакомы. Старый Эйза и его тучная супруга Ханна очень любезно показали ему

все внутреннее убранство. Здесь было больше перемен, чем можно было судить

по внешнему виду здания, и Вард с сожалением отметил, что большая часть

мраморных урн, завитков, украшавших камины, и деревянной резьбы буфетов и

стенных шкафов пропала, а множество прекрасных панелей и лепных украшений

отбиты, измазаны, покрыты глубоким царапинами или даже полностью заклеены

дешевыми обоями. В общем, зрелище было не столь захватывающим, как ожидал

Вард, но по крайней мере он испытывал некоторое волнение, стоя в стенах

жилища одного из своих предков, которое служило приютом такому страшному

человеку, как Джозеф Карвен. Мурашки пробежали по его спине, когда он

заметил, что со старинного медного дверного молотка тщательно вытравлена

монограмма прежнего владельца.

С этого момента и вплоть до окончания учебного года Вард проводил все

время в изучении фотокопии шифрованного манускрипта Хатчинсона и собранных

данных о Карвене. Шифр все еще не поддавался разгадке, но зато из документов

Вард извлек так много нового, нашел так много ключей к другим источникам,

что решил совершить путешествие в Нью-Лондон и Нью-Йорк, чтобы познакомиться

с некоторыми старыми письмами, которые, согласно его данным, должны были там

находиться. Поездка была очень успешной: он нашел письма Феннера с описанием

нападения на ферму в Потуксете, а также послания Найтингал-Телбота, откуда

узнал о портрете, написанном на одной из панелей в библиотеке Карвена.

Особенно заинтересовало его упоминание о портрете: он многое был дал, чтобы

узнать, как выглядел Джозеф Карвен, и принял решение еще раз осмотреть дом

на Олни-Корт в надежде найти хоть какой-нибудь след давно умершего человека

под слоем облупившейся стародавней краски или полуистлевших обоев.

В начале августа Вард предпринял эти поиски, тщательно осматривая и

ощупывая стены каждой комнаты, достаточно просторной для того, чтобы служить

библиотекой бывшего владельца дома. Особое внимание он обращал на панели над

оставшимися нетронутыми каминами и пришел в неописуемое волнение, когда

примерно через час обнаружил обширное пространство над каминной доской в

одной из комнат первого этажа, где поверхность панели, с которой он соскреб

несколько слоев краски, была гораздо темнее, чем обычная деревянная

облицовка. Еще несколько осторожных движений острым перочинным ножом - и

Вард убедился, что нашел большой портрет, написанный масляной, краской.

Проявив, как подлинный ученый, терпение и выдержку, юноша не рискнул

повредить портрет, сцарапывая дальше краску ножом в попытке сразу же

посмотреть на обнаруженную картину; он немедленно покинул место, где сделал