Говард Лавкрафт

Призрачные поиски неведомого Кадафа

от восседающего на золотом

троне чудовища. Он знал, что от холодного плоскогорья снаружи его отделяют

бесконечные лабиринты каменных проходов, но даже на спасительном плоскогорье

его дожидается жуткая птица шантак; но, невзирая на все эти разумные доводы,

его сознание жгло одно лишь желание убраться подальше от этого скользкого

таящегося под шелковым покровом чудища.

Косоглазый поставил диковинную глиняную лампу на один из запачканных

каменных алтарей у зияющего зева и чуть приблизился к кафедре, дабы

продолжить разговор с верховным жрецом при помощи жестикуляции, а Картер,

выказывавший до этого момента полную отрешенность и подстегнутый страхом,

сильно толкнул купца вперед, так что тот сразу же провалился в зияющий

колодец, достигающий, по преданиям, самых глубин подземных склепов Зина, где

во тьме гуги охотятся на гастов. В ту же секунду Картер схватил лампу с

алтаря и бросился прочь в лабиринты коридоров с фресками и помчался вперед,

положившись на волю счастливого случая и стараясь не думать ни о тихих

шлепках бесформенных лап по каменному полу, которые доносились сзади, ни о

бесшумно ползущем по неосвещенным коридорам за его спиной извивающемся

чудовище.

Но через несколько секунд он уже пожалел о своем необдуманном бегстве и

понял, что ему было бы лучше искать дорогу обратно по фрескам, которые

встречались ему на пути сюда. Что верно, то верно: эти картины были

настолько неуловимо похожи и так часто повторялись, что найти по ним дорогу

было едва ли возможно, но он тем не менее жалел, что не попытал счастья. Те

же фрески, что теперь предстали его взору, были ужаснее прежних, и ему стало

ясно, что этот коридор не выведет его наружу. Вскоре беглец понял, что его

никто не преследует, и несколько сбавил шаг, но не успел он с облегчением

перевести дыхание, как на него обрушилась новая напасть. Огонек глиняной

лампы догорал, и скоро Картер должен был оказаться в кромешной тьме, потеряв

возможность что-либо видеть и ориентироваться в лабиринте.

Когда пламя погасло, он стал медленно пробираться во тьме на ощупь,

моля Великих богов прийти ему на помощь. Временами каменный пол под ногами

то шел под уклон, то поднимался, а однажды он споткнулся о ступеньку,

непонятно зачем тут оказавшуюся. Чем дальше он шел, тем более сырым

становился воздух, и когда он нащупывал перекресток коридоров или боковой

проход, то неизменно выбирал наиболее пологий. Впрочем, он полагал, что его

путь идет вниз и характерный для подземелья смрад и наросты на слизистых

стенах и полу также служили знаком, что он спускается все ниже и ниже во

глубину ленгского адского плоскогорья. Но его встреча с неведомым произошла

без всякого упреждающего знамения -- его ожидал лишь шок от этой встречи,

ужас и хаос... Он медленно шагал по скользкому полу почти ровного зала, и в

следующий момент с головокружительной быстротой низвергся во тьму,

провалившись в нору, почти отвесно уходящую вниз.

Он так и не понял, как долго длилось его падение, но казалось, оно

продолжалось несколько часов, в течение которых он ощущал жуткую тошноту и

экстатический ужас. Потом он осознал, что неподвижно лежит на твердой почве,

а над ним бледно мерцают фосфоресцирующие облака северной ночи. Вокруг

высились разрушенные стены и сломанные колонны, а между булыжниками

мостовой, на которой он лежал, пробивались упрямые кустики травы, стебли и

корни. Позади него перпендикулярно вздымался бесконечный базальтовый утес,

причем его теневая сторона была покрыта отвратительными барельефами и

прорезана арочным зевом, ведущим в кромешную тьму, из которой он выпал. А

впереди громоздился двойной ряд колонн, обломки колонн и разрушенные

пьедесталы, некогда окаймлявшие широкую улицу, а судя по сломанным каменным

амфорам и иссохшим бассейнам с фонтанами, было ясно, что когда-то это была

зеленая садовая аллея. Далеко в конце аллеи колонны разбегались веером вдоль

большой круглой площади, и в этом просторном круге, на фоне мрачных ночных

туч темнели два колоссальных изваяния. Это были гигантские крылатые львы из

диорита, а между ними таились мрак и тень. Их причудливые неповрежденные

головы возвышались на добрых двадцать футов, и звери взирали на руины с

презрительной усмешкой. Картер тотчас понял, что они такое, ибо предания и