Говард Лавкрафт

Призрачные поиски неведомого Кадафа

трещинами и

пещерами, не попадавшимися ему на прямой дороге, с которой он недавно

свернул. Иные из этих каменных шрамов зияли над ним, иные под ним, и все они

тянулись к почти перпендикулярным утесам, где еще не ступала нога человека.

Стало холодно, но восхождение давалось так трудно, что Картер даже и не

заметил перемену температуры. Его беспокоила лишь пугающая угрюмость

пейзажа, и он подумал, что в силу именно этого обстоятельства прочие

путешественники сторонились здешних мест и вдохновлялись на совершенно

нелепые россказни про ночных призраков, чьими злодеяниями они и объясняли

исчезновение тех отважных скалолазов, которые срывались с непроходимых

горных круч в ущелья. Эти предания не слишком-то страшили его, но на всякий

случай он вооружился острым ятаганом. Все же прочие мысли были заглушены

неодолимым желанием увидеть высеченный на скале лик, который мог указать ему

верный путь к обители богов на вершине неведомого Кадата.

Наконец одолев жуткие льдистые пределы горной вершины, он оказался на

противоположном склоне Нгранека и увидел в бесконечных безднах внизу

небольшие утесы и девственные поля застывшей лавы -- приметы стародавнего

гнева Великих. Перед его взором также раскинулась огромная равнина в южной

стороне, но то была голая пустыня без малейшего намека на уютные поля или

сельские домики, которая тянулась к самому горизонту. На этой стороне он не

увидел моря, ибо Ориаб -- гигантский остров. Нагие вертикальные утесы были

испещрены черными зевами пещер и причудливыми расщелинами, но туда ему было

не добраться. Прямо у него над головой нависла каменная глыба, застившая ему

обзор, и Картера на мгновение посетило сомнение, не станет ли она для него

неприступной преградой. Стоя на продуваемой всеми ветрами скале в нескольких

милях над уровнем моря, где с одной стороны его поджидала разверстая бездна

и смерть, а с другой лишь теснились скользкие скалы, он вдруг на мгновение

ощутил прилив того самого страха, что отвращал людей от невидимого склона

Нгранека. Но он уже не мог повернуть назад, ибо солнце стояло низко. Если

дальше дороги нет и путь наверх ему заказан, то ночь придется провести тут,

свернувшись калачиком, и неизвестно, доведется ли ему увидеть рассвет...

Но путь все же был -- он обнаружил его очень своевременно. Только очень

опытный сновидец мог бы воспользоваться столь узкими ступеньками, но Картеру

их оказалось достаточно. Вскарабкавшись на отрог скалы, он понял, что идущий

дальше склон одолеть куда легче, чем все предыдущие отрезки пути, ибо от

таяния огромного ледника осталась довольно широкая полоса глинистой почвы и

каменных выступов. Слева крутая стена горы резко обрывалась в неведомые

бездны, и на недосягаемой высоте он заметил чернеющий зев пещеры... С другой

же стороны гора уходила вверх косой стеной, оставляя путешественнику

достаточно места для отдыха.

Судя по холодному дуновению сверху, можно было предположить, что,

вероятно, уже совсем близка область вечных снегов, и он устремил взгляд

вверх, чтобы отыскать заснеженную вершину, сверкающую в багровых лучах

закатного солнца. И точно, в тысячах футах над головой он увидел снег, а

прямо под ним резкий абрис тяжело нависшего отрога, похожего на тот, какой

он только что преодолел. И, увидев этот отрог, он задохнулся, и громко

вскричал, и в благоговейном порыве схватился за щербатую каменную стену, ибо

исполинский скальный вырост явно изменился с той поры, как на заре земной

истории его изваяла природа, и теперь в лучах заходящего солнца подернулся

багрянцем, полыхавшим на отполированных чертах вырубленного в камне

божественного лика.

Ужасным и грозным казался этот резной лик, озаренный всполохами

закатного солнца. Его исполинские размеры были непостижимы, но Картер тотчас

понял, что человек никогда бы не сумел высечь в камне ничего подобного. Это

было изображение бога, высеченное руками богов, и его очи надменно и гордо

взирали с высоты на искателя. Предания утверждали, что каменный лик

настолько необычен, что его нельзя ни с чем спутать, и Картер понял, что

предания не лгали, ибо длинные узкие глаза, и длинные мочки ушей, и тонкий

нос, и выпяченный подбородок -- все выказывало принадлежность к роду не

человеческому, но божественному.

От созерцания грозного высокогорного тайника Картера сковал