Говард Лавкрафт

Призрачные поиски неведомого Кадафа

произвел на Картера ужасающее впечатление, и в его мозгу

запечатлелись лишь отрывочные видения мощеных улиц, и черных подъездов, и

бесконечной вереницы высоченных серых стен без окон. Наконец его втолкнули в

низкий дверной проем и заставили подниматься по бесконечной лестнице в

кромешной тьме. Было совершенно очевидно, что жабообразным все равно где

находиться -- на свету или во мраке. Запах стоял тошнотворный, и, когда

Картера заперли одного в каком-то помещении, он с трудом собрался с силами,

чтобы ползком обследовать свою новую обитель. Комната была круглая, около

двадцати футов в диаметре.

Потом время словно остановилось. Через равные промежутки ему приносили

еду, но до нее Картер не дотрагивался. Он не знал, какая его ждет участь, но

интуитивно чувствовал, что его держат тут в ожидании страшного духа и

посланника бесконечности Иных богов, ползучего хаоса Ньярлатотепа. Наконец,

по прошествии нескончаемо долгих часов или дней, исполинская каменная дверь

отверзлась, и Картера повели вниз по лестнице и вытолкнули на залитые

красными бликами улицы страшного города. На Луне была ночь, и по всему

городу были расставлены рабы с пылающими факелами в руках.

На какой-то мерзкой площади они выстроились в некое подобие процессии:

десять жабообразных и двадцать четыре человекоподобных факелоносца -- по

одиннадцать с каждой стороны и по одному спереди и сзади. Картера поставили

в самую середину колонны, пятеро жабообразных шли позади него и пятеро --

впереди, и по одному человекоподобному факелоносцу было справа и слева.

Некоторые жабообразные достали резные флейты из слоновой кости и стали

извлекать из них омерзительные звуки. Под их адскую музыку процессия

покинула мощеные улицы города и вышла на объятую ночным мраком равнину,

поросшую отвратительными грибами, и вскоре двинулась вверх по склону низкого

пологого холма. Картер ничуть не сомневался в том, что где-то на ужасном

склоне или на богомерзком плато их поджидает ужасный ползучий хаос, и он

лишь молил, чтобы этот кошмар поскорее завершился. Завывание сатанинских

флейт было невыносимым, и он отдал бы все на свете, лишь бы услышать голос,

хотя бы отдаленно напоминающий человеческий, но жабообразные были немы, а

рабы безмолвствовали.

И вот сквозь звездный мрак прорезался нормальный звук Он донесся с

высоких гор вдалеке, и эхом отразился от всех зубчатых вершин вокруг,

соединившись в нестройный пандемический хор. Это был полуночный кошачий

крик, и тут Картер понял, что деревенские жители правы в своих догадках --

существуют таинственные области, ведомые только котам, куда кошачьи

старейшины убегают тайком по ночам, прыгая с самых высоких крыш. И ведь

верно, что прыгали они на оборотную сторону Луны, чтобы порезвиться на

лунных горах и побеседовать с древними тенями; и вот, бредя в середине

процессии зловонных существ, Картер услыхал их привычный дружелюбный клич и

враз вспомнил о высоких крышах, горячих очагах и освещенных окошках родного

городка.

Рэндольф Картер владел кошачьим языком почти в совершенстве, и в этом

жутком краю он издал подходящий для ситуации вопль. Но этого даже и не

требовалось, ибо, как только его губы раскрылись, он услыхал, что кошачий

хор стал громче и ближе, и увидел, как на фоне звезд быстро замелькали тени

и крохотные кошачьи силуэты, элегантно перепрыгивая с холма на холм, начали

собираться в многочисленные стаи. Он издал кошачий зов, и, прежде чем

участников мрачной процессии объял страх, на них, точно штормовой прибой,

обрушились тучи вздыбленной шерсти и волны убийственных когтей. Флейты

замолкли, и в ночи раздались ужасные крики. Умирающие человекоподобные

визжали, а коты шипели, фыркали и урчали, а жабообразные не издавали ни

звука, когда их вонючая зеленая сукровица орошала пористую землю, поросшую

мерзкими грибами.

В свете факелов зрелище было чудовищное. Картеру никогда в жизни не

приходилось видеть такую армию кошек Черные, серые, белые, желтые, полосатые

и бог знает какие еще, обычные домашние, бесхвостые, тибетские, персидские,

египетские -- все смешались в вихре схватки, и над ними висела пелена той

неподдельной и неосквернясмой святости, благодаря которой была прославлена

их богиня в величественных храмах Бубастиса. Кошки мощными прыжками кидались