Говард Лавкрафт

Хребты безумия

колоссами

проходит еще одна цепь гор -- Королевы Мэри и Кайзера Вильгельма,

заслоняющая гигантов со стороны побережья, и на эти горы, к счастью, никто

не пробовал взбираться. Во мне уже нет былого скептицизма, и я не стану

насмехаться над убежденностью древнего скульптора, что молния иногда

задерживалась на гребне этих погруженных в тяжелое раздумье гор, и тогда

ночь напролет мерцал там дивный таинственный свет. Возможно, в древних

Пнакотических рукописях, где упоминается Кадат из Страны-Холода, за

таинственными темными словесами скрывается подлинная и ужасающая реальность.

Впрочем, городу хватало и своих загадок, пусть и не столь демонических.

С его основанием ближние горы понемногу обрастали храмами; они стояли, как

мы уразумели из барельефов, в тех местах, где теперь лепились друг к другу

диковинные кубы и крепостные валы -- все, что осталось от башен неизъяснимой

красоты и причудливых, устремленных ввысь шпилей. Затем, с течением времени,

появились пещеры, которые соответствующим образом оформлялись, становясь

своеобразными придатками к храмам. Шли годы, подземные воды источили слой

известняка, и пространство под хребтами, нагорьем и равниной превратилось в

запутанный лабиринт из подземных ходов и пещер. Многие барельефы отразили

осмотры Старцами бесчисленных подземелий; а также неожиданное открытие ими

там моря, которое подобно Стиксу таилось в земном лоне, не зная ласки

солнечных лучей.

Эта сумрачная пучина была, конечно же, порождением реки, текущей со

стороны зловещих, не имеющих названия западных гор; у Хребтов Безумия она

сворачивала в сторону и текла вдоль гор вплоть до своего впадения в

Индийский океан между Землями Бадда и Тоттена на Побережье Уилкса. Понемногу

река размывала известняк на повороте, пока не достигала грунтовых вод, а

слившись с ними, с еще большей силой продолжала точить породу. В конце

концов, сломив сопротивление камня, воды ее излились в глубь земли, а

прежнее русло, ведущее к океану, постепенно высохло. Позже его покрыли

постройки постоянно разраставшегося города. Поняв, что произошло с рекой,

Старцы, повинуясь присущему им мощному эстетическому чувству, высекли на

своих самых изысканных пилонах картины низвержения водного потока в царство

вечной тьмы.

С самолета мы видели бывшее русло этой когда-то прекрасной реки, одетой

в былые годы в благородное кружево каменных мостов. Положение, которое

занимала река на барельефах, изображающих город, помогло нам лучше понять,

как менялся мегаполис в бездонном колодце времени; мы даже наскоро набросали

карту с основными достопримечательностями -- площадями, главными зданиями и

прочими приметами, чтобы лучше ориентироваться в дальнейшем. Скоро мы могли

уже воссоздать в своем воображении живой облик этого поразительного города,

каким он был миллион, десять миллионов или пятьдесят миллионов лет назад,--

так искусно изобразили древние скульпторы здания, горы и площади, окраины и

живописные пейзажи с буйной растительностью третичного периода. Все было

пронизано несказанной мистической красотой, и, впитывая ее в себя, я забывал

о гнетущем чувстве, порожденном непостижимым для человека возрастом города,

его мертвым величием, укрытостью от мира и сумеречным сверканием льда.

Однако, судя по барельефам, у обитателей города тоже частенько на душе кошки

скребли и сердце сжималось от страха: нередко встречались изображения

Старцев, отшатывающихся в ужасе от чего-то, чему на барельефе никогда не

находилось места, косвенно можно было догадаться, что предмет этот выловили

в реке, которая принесла его с загадочных западных гор, поросших вечно

шелестящими деревьями, увитыми диким виноградом.

Только в одном доме поздней постройки мы отчетливо прочли на

декадентском барельефе предчувствие грядущей катастрофы и опустения города.

Несомненно, были и другие свидетельства, несмотря на снижение творческой

активности и художественных устремлений, характерное для скульпторов

смутного времени,-- вскоре мы в этом, хоть и не воочию, смогли убедиться. Но

тот барельеф был первым и единственным в таком роде из всех, какие мы

внимательно рассмотрели. Мы хотели продолжить осмотр, но, как я уже говорил,

обстоятельства изменились и перед нами возникла новая цель. Впрочем, вскоре