Говард Лавкрафт

Хребты безумия

близость чуда; подобное состояние мы пережили четыре часа

назад, когда подлетали к перевалу в этих таящих вековые тайны хребтах.

Конечно, теперь мы уже кое-что знали о том, что прячут за своей мощной

спиной горы, но одно ело глазеть на город с самолета, и совсем другое --

ступить самому внутрь этих древних стен, понимая, что возраст их исчисляется

миллионами лет и что они стояли здесь задолго до появления на Земле

человека. Иначе чем благоговейным ужасом это состояние не назовешь, ведь к

нему примешивалось ощущение некоей космической аномалии. Хотя на такой

значительной высоте воздух был окончательно разрежен, что затрудняло

движение, мы с Денфортом чувствовали себя неплохо, полагая в своем

энтузиазме, что нам по плечу любая задача. Неподалеку от места посадки

торчали вросшие в снег бесформенные руины, а немного дальше поднималась над

ледяной корой -- примерно футов на десять-одиннадцать -- огромная крепость в

виде пятиугольной звезды со снесенной крышей. К ней мы и направились, и

когда наконец прикоснулись к этим источенным временем гигантским каменным

глыбам, нас охватило чувство, что мы установили беспрецедентную и почти

богохульственную вязь с канувшими в пучину времени веками, до сих пор

наглухо закрытыми от наших сородичей.

Эта крепость, расстояние между углами которой равнялось тремстам футам,

была сложена из известняковых глыб юрского периода, каждая в среднем шириной

в шесть, длиной в восемь футов. Вдоль всех пяти лучей, на четырехфутовой

высоте над сверкающей ледяной поверхностью тянулся ряд симметрично

выдолбленных сводчатых окошек. Заглянув внутрь, мы обнаружили, что стены

были не менее пяти футов толщиной, се перегородки внутри отсутствовали, зато

сохранились следы резного орнамента и барельефных изображений -- о чем мы

догадывались и раньше, пролетая низко над подобными сооружениями. О том, как

выглядит нижняя часть помещения, можно было только догадываться, ибо вся она

была сокрыта под темной толщей снега и льда.

Мы осторожно передвигались от окна к окну, тщетно пытаясь разглядеть

узоры на стенах, но не делая никаких попыток влезть внутрь и сойти на

ледяной пол. Во время полета мы убедились, что некоторые здания менее других

скованы льдом, и нас не оставляла надежда, что там, где сохранились крыши,

можно ступить на свободную от снега землю. Прежде чем покинуть крепость, мы

сфотографировали ее в нескольких ракурсах, а также внимательно осмотрели

могучие стены, стараясь понять принцип их кладки. Как сожалели мы, что рядом

нет Пэбоди: его инженерные познания помогли бы нам понять, как в те безумно

отдаленные от наших дней времена, когда создавался город, его строители

управлялись с этими неподъемными глыбами.

Навсегда, до мельчайшей подробности, запечатлелся в моем сознании наш

путь длиной в полмили до настоящего города; высоко над нами, в горах, все

это время буйствовал, свирепо рыча, ветер. Наконец перед нами раскинулось

призрачное зрелище, такая фантасмагория прочим смертным могла привидеться

только в страшном кошмаре. Чудовищные переплетения темных каменных башен на

фоне белесого, словно бы вспученного тумана меняли облик с каждым нашим

шагом. Это был мираж из камня, и если бы не сохранившиеся фотографии, я бы

до сих пор сомневался, въяве ли все это видел. Принцип кладки оставался тот

же, что и в крепости, но невозможно описать те причудливые формы, которые

принимал камень в городских строениях.

Снимки запечатлели лишь пару наглядных примеров этого необузданного

разнообразия, грандиозности и невероятной экзотики. Вряд ли Эвклид подобрал

бы названия некоторым из встречающихся здесь геометрических фигур --

усеченным конусам неправильной формы; вызывающе непропорциональным портикам;

шпилям со странными выпуклостями; необычно сгруппированным разрушенным

колоннам", всевозможным пятиугольным и пятиконечным сооружениям,

непревзойденным в своей гротескной фантастичности. Находясь уже в

окрестностях города, мы видели там, где лед был прозрачным, темневшие в

ледяной толще трубы каменных перемычек, соединявших эти невероятные здания

на разной высоте. Улиц в нашем понимании здесь не было -- только там, где

прежде протекала древняя река, простиралась открытая полоса, разделявшая

город пополам.