Говард Лавкрафт

Хребты безумия

увидели там, а потом и далее -- за Хребтами Безумия. Ловлю

себя на постоянном искушении -- хочется опускать детали, не делать четких

выводов, говорить не прямо, а намеками, Думаю, я и так уже многое сказал,

теперь нужно только заполнить лакуны. Главное -- ужас, который охватил нас в

лагере. Я уже рассказывал о сокрушенных ветром скалах, развороченных

укрытиях, приведенных в негодность машинах, странном беспокойстве собак,

пропавших санях, смерти наших людей и собак, исчезновении Гедни, шести

ненормально захороненных тварях, обладавших необычно плотным строением

ткани, особенно если учесть, что они пролежали сорок миллионов лет в земле.

Не помню, упоминал ли я о том, что мы недосчитались одного собачьего трупа.

Скоро все позабыли об этом, кроме меня и Денфорта.

Основное, что я стремился утаить, касалось вида трупов и еще нескольких

деликатных вещей, которые, возможно, могли приоткрыть ужасную завесу тайны и

дать объяснение, казалось бы, бессвязным и непостижимым событиям. Сразу

после трагедии я как мог старался отвлечь внимание своих товарищей от всех

этих несоответствий -- было проще, да и естественней, приписать все

стихийной вспышке безумия в лагере Лейка. Эти чертовы горы могли хоть кого

свести с ума, особенно здесь -- в самом таинственном и пустынном месте на

Земле.

Вид трупов, и человечьих и собачьих, приводил в недоумение. Казалось,

они погибли в борьбе, защищаясь от дьявольски жестокого нападения неведомых

врагов, искалечивших и искромсавших их тела. Насколько мы могли судить, все

они были либо задушены, либо разорваны на куски. Началось все, очевидно, с

собак, вырвавшихся из ненадежного загончика, который пришлось городить на

некотором расстоянии от лагеря из-за патологической неприязни животных к

загадочным древним организмам. Однако все предосторожности оказались

тщетными. Оставшись одни, они при первых яростных порывах ураганного ветра

разнесли это хилое убежище -- то ли их испугал ветер, то ли растревожил

источаемый кошмарными тварями едкий запах.

Но так или иначе, а зрелище было премерзким. Придется мне превозмочь

отвращение и брезгливость и открыть наконец самое худшее, при этом заявив

категорически, что сгинувший Гедни ни в коем случае не повинен в чудовищном

злодеянии. Это наше с Денфортом глубокое убеждение, обоснованное на фактах и

законах дедукции. Я уже говорил о том, что трупы были страшно изуродованы.

Добавлю, что у некоторых вспороли животы и вытащили внутренности. В

изощренной жестокости поступка было нечто нечеловеческое. Так обошлись не

только с людьми, но и с собаками. С расчетливостью мясника у самых крупных и

здоровых двуногих и четвероногих существ вырезали основательные куски плоти.

Рассыпанная вокруг соль, похищенная из продуктовых запасов, хранившихся на

самолетах, наводила на страшные подозрения. Весь этот кошмар мы обнаружили в

одном из временных ангаров -- самолет из него был, по-видимому, перед тем

вытащен. Ни одно разумное объяснение этой трагедии не приходило на ум, тем

более что пронесшийся ветер, возможно, уничтожил следы, которые могли бы

пролить свет на загадку. Не вносили ясность и найденные клочки одежды, грубо

сорванной с человеческих тел. Правда, в одном углу, менее других

пострадавшем от урагана, мы увидели на снегу слабые отпечатки, но то были

совсем не человеческие следы -- скорее уж они напоминали те доисторические

отпечатки, о которых так много говорил в последнее время бедняга Лейк.

Впрочем, вблизи этих мрачных Хребтов Безумия всякое могло померещиться.

Как я уже говорил, вскоре выяснилось, что Гедни и одна из собак

бесследно пропали. В убежище, где разыгралась жуткая трагедия, мы

недосчитались двух человек и двух собак, но когда, осмотрев чудовищные

могилы, перешли в чудом сохранившуюся палатку, где Лейк проводил вскрытие,

кое-что прояснилось. Здесь мы обнаружили перемены: внутренности

доисторической твари исчезли с импровизированного стола. Все сопоставив, мы

пришли к выводу, что одной из столь ненормально погребенных шести тварей,

той, от которой шел особенно невыносимый запах, была как раз препарированная

Лейком особь. На лабораторном столе и вокруг него теперь лежало нечто иное,

и нам не понадобилось много времени, чтобы понять: то были неумело