Говард Ф.Лавкрафт

Единственный наследник

в письмах покойного хирурга содержались туманные намеки на некоего

племянника, якобы состоящего на военной службе во Французском Индокитае. Все

попытки разыскать этого племянника не увенчались, однако, успехом, и дом был

оставлен в покое до истечения указанного в завещании доктора Шарьера срока.

- Я хотел бы его снять, сказал я Гэмвеллу. Услышав мои слова, Гэмвелл,

несмотря на свое плохое самочувствие, резко приподнялся на локте в знак

протеста.

- Это блажь, Этвуд, произнес он дрожащим голосом. Она пройдет. Лучше

оставь свою затею я слышал много нехорошего об этом доме.

- Например? стал допытываться я. Но Гэмвелл не желал говорить на эту

тему, а только слабо покачал головой и закрыл глаза.

- Думаю посмотреть его завтра, продолжал я.

- После Квебека ты не найдешь там ничего нового, поверь мне, сказал

Гэмвелл.

В конечном счете, отговаривая меня от этой сделки, мой друг добился

прямо противоположного результата, лишь укрепив во мне желание поближе

познакомиться с домом Шарьера. Конечно, я отнюдь не собирался провести в нем

всю оставшуюся жизнь в мои планы входило снять дом на полгода или что-то

около того и превратить его в базовый пункт для своих экспедиций в сельскую

местность вокруг Провиденса, весьма привлекательную для меня с

профессиональной точки зрения я рассчитывал найти немало интересного в

старинных усадьбах и небольших селениях... В конце концов Гэмвелл сдался и

назвал мне юридическую контору, на попечение которой был оставлен дом

Шарьера. Не мешкая, я обратился туда с соответствующим заявлением и вскоре

стал полноправным хозяином особняка "на период, не должный превышать шести

месяцев, или меньший период, в случае если того пожелает наниматель".

Я сразу же перебрался в снятый мною дом и первым делом обнаружил, что в

нем не проведено электричество. Признаться, это не очень-то меня обрадовало;

слава Богу, что хоть работал водопровод. Многочисленные комнаты особняка

освещались керосиновыми лампами самых разнообразных форм и размеров иные из

них, без сомнения, были изготовлены еще в позапрошлом столетии. Я ожидал

встретить в доме следы запустения, которые у меня привычно ассоциируются с

многолетними скоплениями пыли и паутины, и был немало удивлен, обнаружив

полное отсутствие вышеупомянутых свидетельств заброшенности жилья. Это было

тем более странно, что юридическая контора, о которой я говорил выше "Бейкер

и Гринбоу", как будто бы не ставила своей задачей содержать вверенную ей

недвижимость в чистоте и порядке в ожидании единственного оставшегося в

живых представителя рода Шарьеров, могущего в любую минуту прибыть в

Провиденс и заявить о правах на свою собственность.

Дом полностью оправдал все мои ожидания. Не смотря на свой немалый

возраст, он был еще крепок "построен на века", как говорится в таких слу

чаях. Комнаты отличались какой-то несуразностью "размеров они были либо

огромными, либо крошечными и давили на психику мрачной, неестественной

желтизной своих стен, обнажившихся под давным давно отклеившимися обоями.

Здание было двухэтажным, однако до отказа набитый старым хламом верхний этаж

выполнял, скорее, роль чердака видимо, последнее время там никто не жил; и в

то же врем вся обстановка, да и самый дух нижнего этажа красноречиво

свидетельствовали о том, что еще не так давно в этих стенах обитал

хирург-отшельник. Одна из комнат явно служила ему лабораторией, а другая,

примыкавшая к ней, наверняка была кабинетом; оказавшись в этих помещениях, я

не мог отделаться от чувства, что каким-то странным и непостижимым образом

приблизился к покойному Шарьеру чуть ли не на расстояние вытянутой руки как

в пространстве, так и во времени; во всяком случае, обе комнаты выглядели

так, будто доктор находился в них всего минуту назад, проделывая

какой-нибудь диковинный опыт, но, захваченный врасплох моим неожиданным

появлением, принужден был поспешно скрыться. Похоже, что проживавший здесь в

течение недолгого месяца адвокат ни разу не заходил ни в кабинет, ни в

лабораторию; впрочем, дом был достаточно велик для того, чтобы можно было

разместиться в нем, не вторгаясь в эти уединенные помещения, обращенные

окнами в сад, сейчас сильно заросший невзрачными кустами и деревьями.