Говард Ф.Лавкрафт

Единственный наследник

много купаются целыми семьями

заплывают на Риф Дьявола. Ярко выраженное родст во с Г.В. Постоянное

передвижение между Иннсму том и Понапе. Тайные религиозные обряды.

1871. Джед Прайс, карнавальный конферансье. "Человек-аллигатор".

Появляется в бассейне с аллигаторами. Вытянутая вперед челюсть, заостренные

зубы; не мог определить, от природы или заточены специально".

Другие записи в найденной мною тетради были выдержаны примерно в таком

же духе. Их география впечатляла своей обширностью Канада, Мексика, западное

побережье США. Заметки эти явились для меня фоном, на котором вдруг

неожиданно четко обозначилась фигура человека; одержимого бредовой идеей

доказать, казалось бы, недоказуемое прямую связь долголетия отдельных

представителей рода человеческого с их близостью к земноводным или пре

смыкающимся.

Приведенные в записях факты я рассматривал всего лишь как надуманно

утрированные описания физических дефектов людей, но доктор-то, доктор! Он

принимал их за чистую монету и под тяжестью этих собранных им "свидетельств"

окончательно утвердился в своей странной, зловещей вере. Однако за пределы

чистой догадки его выносило не часто. На мой взгляд, больше всего его

интересовала глубина, взаимосвязь примеров, которые он с таким тщанием

собрал в своей тетради, и связь эту он искал в трех направлениях. Наиболее

тривиальным из них мне показалась мифология негритянского культа

Вуду7. Второе направление охватывало древнеегипетскую культуру с

ее поклонением отдельным видам животных. Третьей и, судя по записям доктора,

наиболее значимой сферой поисков была совершенно незнакомая мне доселе

мифология, старая как мир, а то и еще старше; фигурировавшие в ней

Властители Древности вели жесточайшую непримиримую войну с такими же, как и

они сами, ровесниками мира Богами Седой Старины, носившими имена Ктулху,

Хастур, Йог-Сотот, Шуб-Ниггурат и Ньярлатхотеп. Им поклонялись шантаки,

глубоководные, народ чо-чо, снежные люди и другие существа; из них одни

стояли на ступенях эволюционной лестницы, которая вела к зарождению

современных людей, а другие представляли собой чудовищные мутации

доисторического человека или вовсе не имели никакого отношения к

человеческому роду. Все это было, конечно же, безумно интересно, но (и тут

мне пришлось бы разочаровать покойного Шарьера) о какой-либо прочной

органической связи между собранными им разрозненными "свидетельствами"

родства отдельных людей-долгожителей с рептилиями и упомянутыми мною

древними мифологиями говорить не приходилось. Впрочем, здесь мой усопший

оппонент мог бы успешно возразить мне, указав на то, что уже в легендах Вуду

и древнего Египта содержались пусть и несколько туманные аллюзии, связанные

с рептилиями, а мифология Ктулху целиком основывалась на культе невероятно

древних видов земноводных и пресмыкающихся, без сомнения, возникших в одно

время с тиранозаврами, бронтозаврами, мегалозаврами и другими рептилиями

Мезозойской эры.

Помимо этих интригующих заметок, я обнаружил некие диаграммы, которые

при более детальном рассмотрении оказались схемами весьма и весьма странных

хирургических операций, природа которых к тому времени еще оставалась

загадкой для меня. Тогд я мог лишь с большой долей вероятности утверждав что

схемы эти скопированы из двух древних книг - из труда Людвига Принна

"Таинственные Черви" еще одного фолианта, название которого я не смог даже

прочесть. Что же до самих операций, то они вызвали у меня приступ

сильнейшего отвращения настолько суть их была противна самой человеческой

природе. Например, одна из них состояла в нанесении на кожу множества

надрезов с целью ее растяжения ("для обеспечения роста", как пояснялось в

сопроводительном тексте), а другая представляла собой перекрестное иссечение

основания позвоночника с целью "вытяжения хвостовой кости". Эти дьявольские

диаграммы вызвали в моей душе неподдельный ужас, но я продолжал внимательно

рассматривать их, ибо они, несомненно, были одним из направлений зловещей

деятельности доктора Шарьера и могли многое объяснить мне например, его

доходившее до фанатизма затворничество, которое являлось совершенно