Говард Ф.Лавкрафт

Затаившийся Страх

знаниями в области геологии, я тем не менее сразу же

заинтересовался происхождением этих загадочных бугорков, в изобилии

разбросанных вокруг. Я успел заметить, что особенно много их было у самой

вершины Темпест-Маунтин и несколько меньше у подножия горы. Я принимал их за

результат сопротивления почвы наступавшим на нее миллионы лет тому назад

ледникам. Сопротивление это, вполне естественно, оказалось гораздо слабее на

вершине горы. Однако теперь, при свете луны, низко повисшей на ночном

небосводе и делавшей тени предметов особенно длинными и таинственными, мне

вдруг пришло в голову, что между странными холмиками и громадой

Темпест-Маунтин существует некая еще не понятая до конца и в то же время

строгая система пространственных отношений. Вершина горы была, вне всякого

сомнения, центром, от которого неравномерно разбросанными лучами отходили

ряды холмиков, как если бы зловещий дом Мартенсов был спрутом, раскинувшим

щупальца Страха в ожидании появления очередной жертвы. Этот фантастический

образ внушил мне необъяснимый трепет, и я решил проанализировать причины, по

которым ранее счел эти холмики результатом деятельности ледника.

Еще раз обдумав все самым тщательным образом, я отбросил ледниковую

гипотезу, после чего опять одолели гротескные, ужасные в своей смысловой

направленности аналогии, основанные не только на моем вчерашнем посещении

подземного логова, но и на доскональном знании рельефа и прочих особенностей

местности. Еще не придя к какому-либо определенному заключению, я, как

полоумный, безостановочно бормотал одни и те же обрывки фраз: Боже мой!..

Кротовины... проклятое место наверняка изрыто норами... сколько же их... в

ту ночь в особняке... они схватили сначала Тоби и Беннета... по обе стороны

от меня... Затем в каком-то исступлении я принялся раскапывать ближайший ко

мне холмик; руки мои отчаянно дрожали, но вместе с тем меня не покидало

состояние непонятого веселого возбуждения. Неожиданно из моей груди вырвался

крик изумления я наткнулся на точно такой же туннель, что и тот, по которому

я пробирался в кошмарную предыдущую ночь.

Что было потом? Я помню свой бешеный бег по залитым лунным светом лугам

и по жуткому черному лесу, покрывавшему склон горы. Зажав в руке лопату,

совершая огромные прыжки и крича во всю глотку что-то нечленораздельное, я

бежал к особняку Мартенсов. Я помню, как очутился в подвале, который

оказался буквально по крышу заполонен зарослями вереска; помню несколько

безуспешных попыток откопать сердцевину губительного подземного мира, из

которого исходили зловещие приземистые холмики. Еще помню свой идиотский

смех, когда мде наконец удалось наткнуться на подземный проход в основании

каминной трубы там рос могучий бурьян, отбрасывавший причудливые тени в

мерцающем свете свечи, случайно оказавшейся у меня под рукой. В тот миг я не

знал еще, что именно обитало в этих адских подземных сотах, и дожидался

раскатов гома, которые пробудили бы их обитателей. Здесь погибли два моих

друга; и, может быть, причиной их смерти были существа, населявшие эти адовы

глубины. Ни на секунду не оставляло меня фанатичное желание, которым я был

одержим вот уже столько дней желание узнать тайну Затаившегося Страха,

который я некогда классифицировал как материальный и органический.

Мои размышления по поводу того, осматривать ли проход в одиночку прямо

сейчас (у меня был при себе карманный фонарик) или попытаться позвать на

помощь поселян, были прерваны внезапным порывом ветра, ворвавшегося в подвал

снаружи и задувшего мою свечу. Я оказался в полной темноте. Луна больше не

светила сквозь щели и отверстия в крыше подвала, и, чувствуя, как меня

охватывает безумная тревога, я услыхал в отдалении зловещее ворчание

приближавшейся грозы. В моем мозгу пронеслась череда причудливо сплетенных

между собою образов и ассоциаций, побудивших меня забиться в самый дальний

угол подвала. И все же, несмотря на сковывавшее меня оцепенение, я не

спускал глаз с кошмарного отверстия в основании

камина. В слабом мерцании молний, пробивавшемся сквозь щели в стенах,

моему взору представали то груды раскрошившихся кирпичей, то заросли

отвратительного бурьяна. Каждое новое мгновение наполняло меня страхом и в

то же время возбуждало жуткое любопытство. Кого вызывала буря из этого