Говард Ф.Лавкрафт

Кошмар в Ред-Хуке

всего лишь последним ударом. Это простое объяснение было доступно

каждому, а потому как Мелоун был отнюдь не прост, он решил в своих же

интересах им и ограничится. Ибо намекать лишеным воображения людям на ужас,

выходящий за рамки всех человеческих представлений, ужас, поглощающий и

переваривающий древние дома, кварталы и города со времен прежних эпох,

означало, что вместо оздоровительного отдыха в деревне он бы прямиком

отправился в войлочную камеру психиатрической лечебницы но для этого он был

слишком разумным человеком, если, конечно, не считать некоторой склонности к

мистицизму. Его отличало чисто кельтское видение страшных и потаенных сторон

бытия и одновременно присущая логикам способность замечать внешне

неубедительные вещи сочетание, которое послужило причиной тому, что в свои

сорок два года он оказался далеко от родного дома и занялся делом, не

подобающим выпускнику Дублинского Унивеситета, появившемуся на свет на

геогрианской вилле поблизости от Феникс-Парка.

А потому сейчас, перебирая мысленным взором вещи, которые ему довелось

видеть, слышать или только смутно прозревать, Мелоун был даже рад тому, что

он остался единственным хранителем тайны, способной превратить бесстрашного

бойца во вздрагивающего от каждого шороха психопата, а кирпичные ущелья

трущоб, высящиеся посреди океана смуглых, неотличимых друг от друга лиц в

жуткое напоминание о вечно стерегущем нас кошмаре. Это был не первый случай,

когда Мелоуну приходилось скрывать свои чувства, ибо знавшие детектива люди

считали его добровольное погружение в многоязычную бездну нью-йоркского дна

чем-то вроде внезапного и необъяснимого каприза. Но как мог поведать он

добропорядочным горожанам о древних колдовских обрядах и уродливых культах,

следы которых предстали его чуткому взору в этом бурлящем котле вековой

нечисти, куда самые низкие подонки минувших развращенных эпох влили свою

долю отравы и непреходящего ужаса? Он видел отстветы зеленоватого адского

пламени, возжигаемого при помощи потаенного знания в самом сердце этого

крикливого, пестрого людского хаоса, личиной которого была алчность, а душой

богохульное зло, и он только едва заметно улыбался в ответ на сыпавшиеся со

всех сторон насмешки по поводу его нововведений в полицейскую практику.

Доказывая Мелоуну бесплодность погони за фантастическими призраками и

непостижимыми загадками, друзья-острословы цинично уверяли его, что в наши

времена в Нью-Йорке не осталось ничего, кроме пошлости и ханжества, а один

из них даже готов был биться об заклад на крупную сумму, что, насмотря на

свои прежние острые публикации в Дублинском обозрении , детективу не удастся

написать по-настоящему интересной статьи о жизни городских трущоб. Сейчас,

вспоминая те времена, Мелоун не мог не удивляться заложенной в основе нашего

мироздания иронии, которая обратила в явь слова насмешливого пророка, хотя и

вразрез с изначально заложенным в них смыслом. Ужас, навсегда отпечатавшийся

в его сознании, не мог быть описан, потому что наподобие книги,

упоминавшейся однажды Эдгаром По, es laesst sich nicht lesen он не позволял

себя прочесть1.

2

Ощущение скрытой тайны бытия постоянно преследовало Мелоуна. В юности

он находил в самых обыкновенных вещах недоступную другим красоту и высокий

смысл, что служило ему источником поэтического вдохновения, однако нужда,

страдания и вынужденные скитания заставили его обратить взор в другую

сторону, и он содрогнулся при виде многообразия ликов зла, таящихся в

окружающем мире. С этого момента жизнь его превратилась в фантасмагорический

театр теней, в котором одни персонажи быстро сменялись другими, и на сцене

являлись то резко очерченные, исполненные угрозы образы в духе лучших работ

Бердслея2, то самые невинные фигуры и предметы, за которыми лишь

смутно угадывались контуры ужасающих созданий, наподобие тех, что воплощены

на гравюрах более тонкого и изощренного Гюстава Доре.3 Ему часто

приходило в голову, что насмешливое отношение людей, обладающих высоким

интеллектом, ко всякого рода сокровенным знаниям, является счастьем для

остального человечества, ибо стоит им хоть раз вплотную заняться изучением

секретов, на протяжение многих веков сберегаемых в рамках колдовских

культов, как результаты их деятельности не замедлят сказаться в энтропии,