Говард Ф.Лавкрафт

Наследство Пибоди

Мне так и не довелось лично познакомиться с моим прадедом Эзафом

Пибоди, хотя я достиг уже пятилетнего возраста к тому времени, как он отдал

Богу душу в своей огромной старой усадьбе, лежавшей к северо-востоку от

городка Уилбрэхем, штат Массачусетс. Из воспоминаний моего детства

сохранилось лишь одно, связанное с поездкой в те края. Старик тогда уже был

при смерти и нс вставал с постели; отец с матерью поднялись в его спальню,

оставив меня с няней внизу, так что я его даже и не увидел. По слухам, он

был весьма состоятелен, но время сводит на нет любое богатство, как и вообще

все в этом мире, ибо даже казалось бы вечному камню на деле отмерен свой

срок что уж тогда говорить о столь преходящем и ненадежном предмете, как

деньги. Сплошь и рядом солидные некогда капиталы тают под возрастающим из

года в год налоговым бременем, уносятся по частям с каждой новой постигающей

семью смертью. Вот уж чего-чего, а смертей в нашем семействе было

предостаточно. За моим прадедом, скончавшимся в 1907 году, вскоре

последовали двое моих дядьев один был убит на Западном фронте, а другой

пошел ко дну вместе со злосчастной Лузитанией . Поскольку третий мой дядя

умер еще раньше и никто из троих не был женат, все права на старинное

поместье перешли к моему отцу сразу после смерти деда в 1919 году.

Отец мой, в отличие от большинства его предков, не был провинциалом. Не

питая пристрастия к радостям деревенской жизни, он оставил унаследованный

дом вместе с землями на произвол судьбы, а прадедовские капиталы вложил в

несколько прибыльных предприятий в Бостоне и Нью-Йорке. Мать также не

разделяла внезапно пробудившийся во мне интерес к сельской старине и в

особенности к нашему затерянному где-то в провинциальной глуши родовому

гнезду. Однако мои родители так и не пришли к согласию относительно его

продажи, хотя я припоминаю один случай, когда во время очередного моего

приезда домой из колледжа мать завела разговор на эту тему и предложила

сбыть с рук бесполезное и не приносящее доходов имущество. Отец очень строго

и холодно прекратил обсуждение вопроса; я помню этот его неожиданно

оледеневший не могу найти более подходящего определения голос и его странное

упоминание о каком-то неизвестном доселе наследстве Пибоди . Вот в точности

его тогдашние слова: Дед предсказал, что когда-нибудь один из его потомков

обретет наследство в полной мере . Мать на это презрительно фыркнула: Что

там еще за наследство? Разве отец твой уже давным-давно не пустил его по

ветру за самым малым остатком? Отец промолчал, ограничив свои доводы этой

единственной ледяной фразой и оставив меня в убеждении, что существуют некие

и весьма серьезные причины сохранять за собой право на эту собственность,

как будто под словом наследство подразумевалось что-то иное, не могущее быть

переданное другим лицам обычным законным порядком.

Однако сам отец так никогда и не собрался навестить заброшенную

усадьбу; земельный и прочие налоги регулярно вносились в казну нашим

поверенным Ахавом Хопкинсом, адвокатом из Уилбрэхема. Время от времени он

присылал родителям отчеты о состоянии имущества, которые неизменно

оставлялись ими без внимания, а на все предложения и советы выделить

средства на поддержание дома в мало-мальски приличном виде они отвечали в

том духе, что тратить на это свои деньги считают пустым и чуть ли даже не

вредным занятием.

Итак, усадьба пребывала в запустении, и не похоже было на то, что со

временем такое положение изменится. Пару раз адвокат по собственной

инициативе пытался было сдать ее в аренду, но даже в период недолгого

подъема деловой активности в Уилбрэхемс ему удалось привлечь туда лишь

временных постояльцев, вскорости съехавших прочь и вновь предавших старый

дом Пибоди в распоряжение ветров, дождей, солнца и неумолимо бегущих лет.

Таким образом и обстояли дела на момент, когда я вступил во владение

наследством после трагической гибели моих родителей в автомобильной

катастрофе осенью 1929 года. Несмотря на резкое падение цен на недвижимость

и на биржевой кризис, разразившийся в конце того же года и ознаменовавший

собой начало Великой Депрессии, я все же решился продать свою собственность

в Бостоне и восстановить старинный особняк неподалеку от Уилбрэхема с тем,