Говард Ф.Лавкрафт

Скиталец тьмы

у Ланигана фотографии храма, сделанные в 1851...

Вложив лист в записную книжку и отправив ее в карман пиджака, Блейк

затем обратил свой взор на истлевший скелет. Смысл заметок был ему вполне

ясен, и он уже не сомневался, что этот несчастный сорок два года назад

пришел в заброшенное здание в поисках газетной сенсации, на что никто, кроме

него, не отважился бы. Возможно, никто и не знал о его намерениях. Но он не

вернулся в редакцию. Может быть, им все же овладел до поры до времени

подавляемый страх, и, испытав сильнейший шок, он умер от внезапного разрыва

сердца? Блейк нагнулся над белыми костями и заметил, что они в довольно

странном состоянии. Иные из них были сильно раздроблены, иные на концах были

как будто расплавлены. Многие оказались причудливого желтоватого оттенка, с

неотчетливыми признаками обожженности. Обожженными были также и клочья

одежды. Особенно поразил его череп, покрытый желтоватыми пятнами, с

обугленным отверстием на темени, точно какая-то сильнодействующая кислота

мгновенно прожгла мощную кость. Что же происходило здесь со скелетом за

истекшие четыре десятилетия, Блейк не мог даже вообразить.

Поддавшись безотчетному инстинкту, он вновь перевел взгляд на камень, и

под его непостижимым влиянием у него в мозгу явилось туманное видение. Он

увидел фигуры в клобуках, которые своим видом не походили на людей, и

бескрайнюю пустыню, испещренную высокими, до небес, резными каменными

монолитами. Он увидел башни и стены в мрачных безднах под морским дном и

круговерти пространств, где клочья черного тумана клубились на фоне

холодного алого зарева. А позади всего этого он узрел бездонную пучину тьмы,

где твердые и текучие формы можно было различить лишь по их воздушному

кружению, и неосязаемые могучие силы, казалось, упорядочивали этот

безграничный хаос и давали ключ ко всем парадоксам и тайнам ведомого нам

мира.

Неожиданно на Блейка нахлынул щемящий неясный панический ужас и чары

рассеялись. У Блейка перехватило дыхание, и он отвернулся от камня, ощутив

присутствие некоего бесплотного пришельца, который глядел на него невыносимо

пристальным взглядом. Блейк ощутил себя во власти некоего существа, не

таящегося в камне, но как бы сквозь этот камень вперившего в него свой взор,

некоего существа, обещавшего бесконечно преследовать его и следить за ним,

никогда не принимая физического облика. Положительно это мрачное место

начало дурно влиять на его нервы, чего и следовало ожидать после такой

зловещей находки. А тут еще и дневной свет стал меркнуть, и, поскольку у

Блейка с собой не было никакого светильника, ему разумнее всего было

поскорее покинуть храм.

И вот тогда-то в сгущающихся сумерках Блейку показалось, что он заметил

слабый отблеск сияния, исходящего из причудливо ограненного камня. Он

попытался отвести глаза, но некая могучая сила точно приковала его взгляд.

Может быть, это слабое радиоактивное фосфоресцирование? И как там говорилось

в заметках мертвеца о Сияющем Трапецохедроне? Что же это, в конце концов, за

покинутый приют вселенского зла? И что творилось здесь в стародавние времена

и что до сих пор таится в его безмолвных мрачных углах? И теперь ему

показалось, что он ощущает почти неуловимое зловонное дуновение, хотя

источник дурного запаха был ему неведом. Блейк ухватился за крышку ларца и

резко захлопнул ее. Крышка легко поддалась и плотно захлопнулась над теперь

уже вовсю сиявшим камнем.

От громкого металлического лязга сверху точно что-то дрогнуло, и из-за

закрытого люка, из вечного мрака шпиля, донесся тихий шорох. То были,

несомненно, крысы, единственные живые твари, обнаружившие свое присутствие в

этом проклятом месте с той самой минуты, как Блейк переступил порог

колокольни. И тем не менее этот шорох ужаснул его несказанно, так что он, не

помня себя, бросился вниз по винтовой лестнице, быстро пересек жуткий неф,

нырнул в сводчатый подвал, выбежал на объятую сумерками безлюдную площадь и

помчался по пугающим переулочкам и проспектам Федерал-Хилла к мирным

оживленным улицам и к родным кирпичным тротуарам академического квартала.

В последующие дни Блейк никому ни словом не обмолвился о своей

экспедиции. Он читал книги, изучал в городской библиотеке подшивки газет за