Говард Ф.Лавкрафт

Тайна среднего пролета

(Эта рукопись была обнаружена в ходе официального расследования

обстоятельств исчезновения Амброза Бишопа. Ее извлекли из бутылки, найденной

неподалеку от сгоревшего дома и, вероятно, выброшенной оттуда во время

пожара. Рукопись по сей день хранится в сейфе у шерифа города Аркхэм, штат

Массачусетс.)

I

На седьмой день после отъезда из Лондона я прибыл в тот уголок Америки,

куда мои предки переселились из Англии более двух веков тому назад.

Забравшись в самое сердце глухой, безлюдной местности, простирающейся вдоль

верховьев реки Мискатоник к северу от Данвича, что в штате Массачусетс, и

миновав каменные стены, ограждающие вместе с кустами шиповника довольно

длинный участок дороги за пиком Эйлсбери, я очутился в царстве могучих

вековых деревьев, заслоняющих солнце, среди плантаций ежевики и развалин

покинутых жилищ, изредка проглядывающих сквозь густой подлесок. Я чуть было

не прошел мимо нужного мне дома, так как его не было видно за деревьями и

кустами, а дорожка, ведущая к нему, заросла травой, и если бы не

полуосыпавшийся каменный столб на обочине дороги с тремя последними буквами

фамилии Бишоп, то я, пожалуй, так бы и не разыскал дома своего двоюродного

деда Септимуса Бишопа, пропавшего без вести почти два десятилетия тому

назад. Добрых полмили мне пришлось карабкаться вверх по склону холма,

продираясь сквозь заросли шиповника и ежевики и перелезая через обломившиеся

ветви и сучья деревьев, тянущихся по обе стороны тропинки.

Дом, стоявший неподалеку от вершины, представлял собой приземистое

двухэтажное сооружение, сложенное частью из каменных блоков, частью из

бревен. Деревянная часть строения была некогда выкрашена в белый цвет, но с

течением времени краска слезла, обнажив дощатую облицовку стен. При первом

же взгляде на дом я поразился тому, насколько хорошо он сохранился: в

отличие от тех руин, что я встретил по дороге, он был совершенно целехонек

ни выбоин, ни разбитых стекол. Единственной частью строения, пострадавшей от

времени и непогоды, была его деревянная надстройка, в особенности же

венчавший ее круглый купол, где я различил несколько пррех, образовавшихся,

видимо, в тех местах, где прогнила древесина.

Дверь была отворена, однако расположенная перед ней крытая веранда

надежно защищала внутренность дома от непогоды. Бегло оглядев помещение, я

убедился в том, что в отсутствие хозяина в него никто не заходил вся мебель

была на месте, на столе в кабинете лежала открытая книга, и если бы не

толстый слой пыли и плесени, покрывавший все предметы, и не тяжелый затхлый

дух, от которого, казалось, невозможно было избавиться никакими

проветриваниями и уборками, то можно было подумать, что здесь по-прежнему

живут люди.

Чтобы приобрести все необходимое для приведения дома в порядок, мне

надо было вернуться в деревню, а потому я спустился на проезжий тракт,

представлявший собой обычную лесную тропу с колеей, сел в автомобиль, взятый

напрокат в Нью-Йорке, и поехал обратно в Данвич, убогую деревушку,

приютившуюся между мутными водами реки Мискатоник и угрюмой громадой Круглой

Горы, из-за которой в поселке царил вечный полумрак. Прибыв на место, я

направился в единственный в округе универсальный магазин он располагался в

здании бывшей церкви и был снабжен помпезной вывеской с именем своего

владельца Тобиаса Уэтли.

Несмотря на некоторый опыт общения с жителями глухих деревень в самых

разных уголках планеты, я никак не был готов к приему, оказанному мне

хозяином лавки обслуживая меня, этот седобородый старец с худым изможденным

лицом не проронил ни слова и только после того, как я выбрал все необходимые

мне товары и расплатился, он впервые поднял на меня глаза и произнес:

- Сдается мне, что вы нездешний.

- Точно, подтвердил я. Я из Англии. Но у меня тут жила родня. Бишопы.

Может, слышали?

- Бишопы, повторил он шепотом. Вы сказали "Бишопы"? И, обращаясь скорее

к себе, нежели ко мне, старик добавил, на этот раз чуть громче: Ну да, вроде

есть тут такие. Хотите сказать, что вы их родственник?

- Нет, ответил я. Я внучатый племянник Септимуса Бишопа.

При звуках этого имени с бледного лица Уэтли сошла последняя краска.

Подавшись к прилавку, он сделал такое движение, будто хотел смахнуть с него

купленные мною предметы.