Чарльз Уильямс

Старшие Арканы (роман)

с Генри умереть в метели, чем такое.., но это чушь. Она не собирается умирать. Она собирается жить для Генри, показать ему руки, усмирившие снегопад, и заставить его поцеловать их в качестве вознаграждения, и оставить свои ладони в его руках, в тех самых руках, которые затеяли все это, натравили на нее духов с дубинками, - и вообще она намеревалась всеми способами поклоняться таинству Любви. Не может таинство состоять в том, чтобы умереть сейчас вот так.., рядом с этой старухой. Должна прийти тетя Сибил, или мистер Ли, или отец... А пока она попытается любить эту старую женщину.

Джоанна с натугой выпрямилась и втащила Нэнси на стол. Крепко держа девушку, она наклонилась к ней и быстро забормотала:

- Рука, которой ты касалась его, рука силы, рука магии - вот, вот здесь мы выпустим его; середина руки - ты не знала? - это то место, через которое приходит и уходит бог. - Она повернула ладонь девушки вверх и провела по ней ногтями. - Я увижу его, - продолжала она, - в первой капле крови; крови, которую учует кот; он затем и привел меня сюда, тот самый кот, который живет в буре, тот Тигр, который всегда бежит у ног Шута. Кот придет, - ее ногти изо всех сил впились в ладонь Нэнси, - и бог выйдет на свет. Мой маленький, мой сладкий! Приходи, приходи, приходи.

Нэнси почувствовала боль и, надо сказать, достаточно сильную. Боль напомнила о том, что она ведь может и закричать - громко закричать - позвать на помощь. Особой беды от этого не будет, решила Нэнси. Ах да. Она же собиралась любить эту старую женщину - не обижать ее - понимать ее - желать ей добра. Но старуха - одна, и Нэнси - одна; и Нэнси не могла найти ни одной причины, позволяющей старухе портить руки, которые Генри считал такими красивыми. Она в последний раз попыталась вырваться - безуспешно. Неудивительно, слишком уж неудобно чувствовать себя наполовину на столе, наполовину на полу. Тогда она позвала, стараясь не выдать страха:

- Тетя Сибил! Генри! Отец! Тетя!

Внезапно ее голос оборвался. Вместо тех, кого ей так хотелось увидеть выходящими из золотого тумана, на столе рядом с ее протянутой рукой возник кот. В те несколько минут, которые Нэнси провела вместе с Сибил внизу, она не обратила внимания на котенка, а с тех пор у нее просто не было возможности узнать о его существовании. И в доме она не видела и не слышала никаких котов. Однако вот он, сидит рядом, мяукает, переводя взгляд с нее на Джоанну и обратно, раскрывает и закрывает розовую пасть, беспокойно подергивает хвостом.

"У него нет рук!". Почему-то только это и пришло Нэнси в голову при виде кота.

Уже в следующий миг открытие показалось ей таким жутким, что она едва не потеряла самообладание. Да, у него не было рук - у него не было инструмента для воплощения духовных намерений, только лапы, которые могли гладить или царапать, подставляя то мягкие подушечки, то острые коготки - целых четыре лапы, и ни одной руки. Внезапно кот положил лапу ей на руку, и она чуть не вскрикнула от этого мягкого прикосновения. Кот попытался отнять лапу, но когти зацепились за пушистую ткань платья и не отцеплялись. После короткой борьбы кот все-таки оторвал лапу, и Нэнси почудился треск разрываемой ткани. Это было нелепо, но ей тут же представилось, как кот разорвал весь рукав, ее рука оказалась обнаженной по локоть, а кот и Джоанна вот-вот примутся терзать ее... Нет, она должна любить Джоанну. Джоанна хочет чего-то. Скорее всего, она так и не найдет ничего стоящего, но Нэнси все равно должна попытаться полюбить ее.

Никогда еще после смерти своего ребенка Джоанна не была так близка к той силе, о которой сама рассказывала себе столько фантастических историй. В средоточии всего сущего, в обители золотых танцоров, Бог предлагал себя тем, кто искал его, кто прикладывал к этому усилия. Нэнси вновь подчинила себя единому центру. В ее глазах, устремленных на Джоанну, в звуках голоса, обращенных к ней, Бог в который раз позволил проявиться вечной мистерии.

- Его действительно здесь нет. Я помогу тебе найти. Это обязательно будет, только не надо мешать...

Старуха не видела ее глаз; она смотрела только на кота.

- Кот, который живет в буре, - твердила она. -Пойдем, мой дорогой, пойдем, ты покажешь мне. Ты привел меня сюда - так покажи мне. Покажи мне. Она прячет его в себе, да? Пойдем и возьмем его.

Кот уставился на нее; потом он перевел взгляд на лицо Нэнси и начал ерзать и приседать, готовясь к прыжку.