Комментарии, перевод: Малявин В.В.

Восхождение к Дао. Жизнь даосского учителя Ван Лип

зима, и земля вокруг снова украсилась весенней зеленью, с голубых небес ярко засияло солнце. Вместе с теплым весенним ветром к людям пришли новые надежды.

В старой кузнице у горы Сишань все опять стало по-прежнему. Старым даосам уже не было нужды скрываться от людей. Не проходило дня, чтобы у дверей кузницы не появился посетитель, просивший «почтенных наставников» исцелить его от какой-нибудь болезни. А на полянке перед кузницей и за нею старики разбили большой цветник и огород,

Днем Ван Липин уходил на работу, а вечером спешил к учителям и проводил ночь в занятиях.

Изменилась обстановка и на предприятии, где работал Ван Липин. Рабочие уже не таясь говорили о буддизме и даосизме. Однажды Ван Липину сказали, что монахов возвращают в монастыри и храмы, и они даже получают жалованье от властей. Ван Липин выслушал это сообщение с невозмутимым видом, но в душе не мог унять волнения. После работы он побежал в кузницу, желая поскорее поделиться с учителями этой удивительной новостью, чтобы они порадовались вместе с ним.

Не прошло и получаса, как Ван Липин достиг подножия Сишань. Холмы на горизонте тонули в легкой дымке, неподалеку чуть слышно журчал горный ручей, искрившийся в лучах заходящего солнца. А в поднебесье летела с юга на север стая диких гусей.

Ван Липин зачарованно глядел на этот мирный весенний пейзаж, и в его памяти всплыли строки древних стихов:

Солнце садится отсюда за тысячи ли.

Во все стороны — безбрежный простор небес...

Он не мог вспомнить, чьи это стихи, и ему показалось очень странным, что сейчас ему пришли на ум именно эти строки. Чжан Хэдао знал немало старинных стихотворений и часто декламировал их Ван Липину. Теперь уместнее было бы вспомнить что-нибудь по-весеннему радостное, возвышенное. Вот, кажется, хорошие строки:

Прежде бывало, что снег как цветы.

А теперь цветы — как белый снег.

Хорошо! Весна — это цветы, а цветы — это весна. Когда в мире весна, «распускаются все цветы». Но кто же автор этих стихов? А, вспомнил! Их написал поэт Фань Юнь во времена Южных династий (63). Называются они «Стихи на прощанье». Такие красивые стихи, отчего же им дали такое грустное название?

Но в следующее мгновение Ван Липин уже не думал о странностях древней поэзии. Он думал о том, что и для его учителей пришла весна, и сознавать это было так радостно!

У наставников до конца дней будет одна забота, одно призвание; нести миру истину Великого Дао. Эта истина предельно проста и безыскусна. Но люди живут во вражде друг с другом и даже не умеют жить и мире с природой. Что ж удивительного в том, что лишь очень немногие восприимчивы к мудрости Дао и человеческий разум в наше время может служить самоуничтожению человечества? Но с приходом весны появляются и новые надежды...

Погруженный в свои мысли, Ван Липин не заметил, как подошел к знакомой кузнице. Цзя Цзяои возился с росшими перед входом в кузницу цветами. Увидев Ван Липина, он радостно крикнул:

— Юншэн пришел!

Не успел он закрыть рот, как из кузницы вышел Чжан Хэдао и обнял Ван Липина. Вслед за старшим наставником показался и Ван Цзяомин, его руки были вымазаны землей.

— Только что учитель вспоминал тебя, — сказал он. — Велел мне пойти нарвать овощей. А ты тут как тут!

Ван Липин взмахнул коробкой с едой, которую нес в руках,

— Сегодня я принес почтенным учителям немного риса. Жизнь становится у нас все лучше!

Чжан Хэдао пригласил ученика в дом, а Ван Цзяомин принялся хлопотать на кухне. Увидев приготовленную для штопки куртку Чжан Хэдао, Ван Липин взял ее;

— Я сам заштопаю.

— Когда вы, учитель, успели передать и эту технику ученику? — спросил со смехом Цзя Цзяои.

— Это называется «коли есть отец, найдется и сын», — вмешался в разговор Ван Цзяомин.

— Нет, это называется «без учителя своим умом дошел», — весело отозвался Ван Липин, и принялся ловко действовать иголкой.

Чжан Хэдао некоторое время наблюдал, как работает Ван Липин, и вдруг спросил вполголоса:

— Юншэн, а ты почему вчера не пришел? Ван Липин прыснул со смеху.

— Старший наставник, вы уже совсем старый, забываться начали. Я вместе с вами ходил вчера на гору, потом вернулся в дом, еще сидел часа три, вслушиваясь в шум весеннего дождя. Неужто забыли?

— Может, было, а может, не было. Вчера, сегодня — все едино. Я по старости лет мог и подзабыть что-нибудь.

— Ну тогда купите тетрадку и отмечайте в ней мои посещения, — все тем же шутливым тоном продолжал Ван Липин.