Комментарии, перевод: Малявин В.В.

Восхождение к Дао. Жизнь даосского учителя Ван Лип

это ощущение исчезло, и мир, стоящий перед ним «вверх тормашками», он уже воспринимал как естественный. Так Ван Липин понял, что меняются на самом деле не вещи, а наши представления о них. Он часто повторяет, что вещи мертвы, а человеческая мысль — жива.

Позднее учителя запирали его в темной комнате и приказывали определить наощупь, сколько в комнате углов. И вот пятнадцатилетний подросток Ван Липин шарил руками по стенам, пытаясь сосчитать попавшиеся ему углы. В конце концов он пришел к выводу, что в комнате в самом деле восемь углов.

Учителя же над ним посмеялись и велели ему сосчитать снова.

Едва сдерживая обиду, Ван Липин опять отправился в комнату и старательно обошел все стены. Тогда его

мышление было еще примитивным, одномерным. Он мог только осматривать пространство с той точки, где стоял. Вдруг Чжан Хэдао заглянул в комнату через окно и со смехом окликнул его: «Эй, ученик, скажи мне, из нас двоих ты смотришь на меня или я смотрю на тебя?» И туг же исчез.

В то мгновение Ван Липин вдруг все понял. Ведь у каждой комнаты есть еще углы снаружи. Чтобы узнать общее количество углов в комнате, нужно смотреть на нее одновременно изнутри и снаружи.

Вот так обучали старцы-даосы своего ученика. Они не учили его идеям и доктринам, а заставляли познать все на собственном опыте, через конкретные ситуации. Можно сказать, что учителя формировали мышление Ван Липина в соответствии с устройством самой действительности.

Потом они приготовили для Ван Липина большую корзину, сплетенную из ивовых прутьев и обмазанную снаружи глиной, так что внутри корзины царил полный мрак. Велев ученику залезть в эту корзину, они подвесили ее к дереву, после чего Ван Цзяомин проделал в стенке корзины маленькую дырочку и спросил Ван Липина: «Откуда идет в корзину свет?» — «Сверху» — отвечал Ван Липин. Ван Цзяомин проделал еще одну дырку и спросил: «А теперь откуда идет свет?» Ван Липин отвечал: «Снизу». Вот так Ван Цзяомин проделывал одну за другой дырки и заставлял ученика отвечать ему, где они находятся, до тех пор, пока Ван Липин окончательно не потерял ориентацию. В конце концов Ван Липин понял: в мире нет ни верха, ни низа, ни правого, ни левого, ни внутреннего, ни внешнего. Любая точка отсчета в нем условна.

Впрочем, учителя далеко не всегда обучали Ван Липина по наперед заданному плану. Часто обучение шло

от непредвиденных, спонтанно возникавших жизненных ситуации. В этом смысле обучение даосской мудрости было подлинным творчеством.

К примеру, однажды утром Чжан Хэдао заглядывает в большой кувшин и, заметив, что рядом стоит Ван Липин, говорит как бы в раздумье: «Н-да, что же тут в кувшине...» И обрывает фразу на полуслове.

Ван Липину становится любопытно, он заглядывает в кувшин, видит, что там нет воды и договаривает то, что, как ему кажется, должен был сказать старший наставник: «В этом кувшине нет воды!»

«Вот и хорошо, сходи-ка за водой», — тут же подхватывает Чжан Хэдао. И приходится Ван Липину идти по воду: сам себе работу накликал!

Позднее Ван Липин заметил, что учителя всегда действуют «по обстоятельствам», но так, чтобы не создавать конфликтов, не нарушать естественного течения событий. Глядя на них, Ван Липин тоже научился поступать и говорить так, чтобы не разрушать согласия между людьми, но в то же время побуждать их действовать правильно, и из каждой жизненной ситуации извлекать для себя урок.

Пока мы слушали рассказы учителя Ван Липина о его жизни с даосскими наставниками, на пороге комнаты появилась, держа за руку сына Ван Липина, соседская старушка.

— Липин, — сказала она, не переставая улыбаться. — Фуян расковырял нам всю стену у дверей.

В руках у Фуяна была маленькая лопатка, его штаны были выпачканы грязью. Ван Липин встал, рассыпался в извинениях и попросит старушку войти.

Видя, что у Ван Липина гости, соседка сослалась на занятость и вышла, все так же улыбаясь. Весь этот разговор проходил совсем по-свойски. Как следует посту-

пить с озорником, залезшим во двор к соседям? Большинство люден, наверное, стали бы бранить мальчика, читать ему мораль и требовать от него обещания больше так не делать. Кое-кто, может быть, для вящей убедительности еще и поколотил бы шалуна. А Ван Липин, не говоря ни слова, повел сына на кухню и, подведя его к стене, сказал:

— Если хочешь, работай здесь.

Мальчик, тоже не говоря ни слова, сел на корточки и принялся скоблить стену своей детской лопаткой.