Мацуо Басё

Путевые дневники

как и кое-какую немудреную снедь, я привез с собой из столицы, а потому всего у меня оказалось вдоволь. И вот, позабыв всегдашней своей нищете, наслаждаюсь чистотой и покоем.

19-й день Примерно в середине часа Лошади307 отправился в храм Ринсэндзи. Перед ним течет река Ои, справа высится гора Арасияма, еще правее - селение Мацуо. На дороге - толпы паломников: одни спешат к храму поклониться бодхисаттве Кокудзо308, другие бредут обратно. В бамбуковой чаще в Мацуо есть место, которое зовут усадьбой Кого309. Впрочем, таких мест в Верхнем и Нижнем Сага - три, и как сказать, какое из них настоящее? Поскольку рядом находится мост Придержи Коня - Комато-мэ-нр хаси, у которого якобы осадил своего коня Накакуни310, то почему бы не предположить, что это было именно здесь? Могила же находится в бамбуковой роще неподалеку от Трех Чайных домиков. Рядом - вишня, ее посадили нарочно для того, чтобы заметить место. Да, даже тот, кто по милости благодетеля спит на ложе из парчи или узорчатого шелка, в конце концов, становится сором и пылью в бамбуковой чаще. Как тут не вспомнить былые дни, когда зеленели ивы в деревне Чжаоцзюнь и цвели цветы у усыпальницы феи с горы Ушань311?

Печально!

Каждый станет ростком бамбука - таков Удел человека.

Гора Бурь - Араси.

В бамбуковой чаще ветер Тропу проложил.

Когда солнце стало клониться к западу, вернулся в Хижину Опадающей хурмы. Из столицы приехал Бонтё. Кёрай уехал в столицу. Легли спать.

20-й день Пришла монахиня Уко312, она хочет посмотреть на праздник в северном Сага313.

Из столицы вернулся Кёрай. Прочел строки, которые сочинил по дороге сюда:

Друг друга тузят Мальчишки им точно по росту Поле пшеницы314

Хижина Осыпающейся хурмы не обновлялась с тех пор, как была построена при прежнем хозяине, и кое-что уже обветшало. И все же нынешнее печальное запустение трогает душу куда больше, чем былое благополучие. Покрытые резьбой балки и расписные стены искорежены ветрами, пропитаны влагой дождей, причудливых форм камни и диковинных очертаний сосны исчезли под разросшимся хмелем, но перед бамбуковым настилом галереи благоухает покрытое цветами мандариновое деревце юдзу:

Цветы мандарина.

О прошлом, верно, тоскует Зала для трапез...

Кукушка.

Проникает в чащу бамбуковую Лунная ночь.

Монахиня УКО

Я снова приду.

К тому дню подрумяньте ягоды, Горы Сага.

Жена старшего брата Кёрая прислала нам сладости и разные коренья. Сегодня ночью супруги Бонте остались ночевать, так что под одним москитным пологом пришлось лечь впятером - голова к голове, спать в такой тесноте было трудно, и едва перевалило за полночь, все поднялись и, вытащив приготовленные на следующий день сладости и чарки, оставшееся до рассвета время скоротали в беседе. Как-то прошлым летом мы заночевали в доме Бонте и оказалось, что под одним пологом, покрывавшим площадь в два дзе315, собрались люди из четырех провинции316. Вспомнив теперь сложенные в тот раз строки: «В четырех головах - разные мысли // И сновидений // Четыре вида317» - мы развеселились. Когда рассвело, УКО и Бонтё вернулись в столицу. Кёрай же остался.

21-й день Вчера ночью не спал, настроение скверное, да и погода - не то что вчера: небо хмурится с самого утра, временами принимается идти дождь, поэтому весь день провел в постели. Когда смерклось, Кёрай ушел в столицу. Вечер скоротал в одиночестве, а поскольку целый день лежал, то ночью не смог заснуть, и истомленный бессонницей, извлек свои старые записи, сделанные еще в Призрачной обители, и принялся их переписывать набело.

22-й день С утра шел дождь. Сегодня никто не приходил, от скуки записывал всякие пустяки, просто так, чтоб развлечься. Вот кое-что из записанного:

Душой соблюдающего траур владеет печаль, душой пьющего вино владеет радость. Когда преподобный Сайге сложил: «Тишина и покой. //И когда б не они...»318 , его душой владели тишина и покой. Еще он сложил:

В горную келью Кого ты еще зовешь, Зовущая птица, Ведь я собирался здесь В одиночестве жить...

Нет ничего более приятного, чем жить в одиночестве. Отшельник Тесе319 говаривал: «Ежели гость обретает полдня покоя, хозяин теряет полдня покоя». Содо всегда восхищается этими его словами. Я тоже сложил как-то, когда в одиночестве жил в одном монастыре:

Тягостно жить, Подари мне покой одиночества, Кукушка,