Максим Карпенко

Вселенная Разумная

мало почвы под ногами, - писал один из самых пронзительных поэтов одиночества Э.М. Ремарк.

И нет никакой разницы в том, когда и где страдали и творили Великаны: до или после, там или здесь, потому что одиночество - это есть внутреннее свойство человека - и дай бы Бог, только сегодняшнего - и больше ни от чего и ни от кого не зависит, кроме самого человека. Я знаю, что со мной в первую очередь согласятся люди близкие и преданные друг другу, искренне и глубоко любящие друг друга, ибо они, как никто иной, знают цену достигнутого взаимопонимания и близости и вместе с тем ее неискоренимую и непоправимую незавершенность, неполноту и иллюзорность. Мир полон прекрасных и добрых людей, понимающих всю тщету надежд на преодоление собственного одиночества, на поиски Абсолюта, и потому ищущих хотя бы совсем немногого: Хорошо бы где-нибудь отыскать людей. Для начала просто людей - чистых, выбритых, внимательных, гостеприимных. Не надо полета высоких мыслей, не надо сверкающих талантов. Не надо потрясающих целей и самоотвращения... Не нужно еще, чтобы они были принципиальными сторонниками или противниками чего-нибудь. Не нужно, чтобы они были принципиальными противниками пьянства, лишь бы сами не были пьяницами. Не нужно, чтобы они были принципиальными сторонниками правды-матки, лишь бы не врали и не говорили гадостей ни в глаза, ни за глаза. И чтобы они не требовали от человека полного соответствия каким-нибудь идеалам, а принимали и понимали бы его таким, какой он есть...

Человек, Раздираемый Противоречиями - вот определение, которое можно дать нашему биологическому виду. С одной стороны - тоска по общению, по общности, никогда не реализуемое стремление к Абсолюту духовной близости, стремление найти хотя бы одного, много двух друзей и любимых. Другую же сторону человеческой натуры представляет отчужденность, некоммуникабельность, ложь и непонимание даже самого себя, своих желаний и целей, ведущее к формированию отвратительного и гнусного мировоззрения, картины мира, где не остается места ни для кого, кроме самовлюбленного, напыщенного индивида. Этот суперэгоцентризм выливается в формы омерзительного отношения к другому человеку, к его душе и жизни.

Да, человеческие контакты многообразны; и Фархад и Ширин, и Орфей и Эвридика, и Ромео и Джульетта, и другие примеры великой любви были и есть. И дарят они отсвет необыкновенной близости своих душ всем живущим. Но есть и сотни миллионов людей, загубленных в земных войнах, сожженных на кострах, сгнивших заживо в темницах, замученных волею и по прихоти других людей - ведь и это было и есть, и это тоже человеческие контакты. Это омертвляющее презрение к чужой жизни, как зловонное облако, висит над миром, оно овладевает людьми, оно вселяет беспричинную, а потому вдвойне гнусную злобу в отдельные существа расы, также именуемые тем самым словом, которое должно звучать гордо. И вот молодой парень, недавно окончивший ПТУ, пьяный полез в женское общежитие льнокомбината, бывшие там в гостях кавалеры-химики не пускали молокососа. Завязалась драка. Парню набили морду и отправили домой, баиньки. Он же решил за это убить первого встречного. Первым встречным оказалась молодая женщина - красавица, на шестом месяце переменности, с успехом оканчивающая университет в Москве и на каникулы приехавшая в Вейск к мужу. Пэтэушник бросил ее под насыпь железной дороги, долго, упорно разбивал ей голову камнем.

Еще когда он бросил женщину под насыпь и прыгнул следом, она поняла, что он ее убьет, просила: Не убивайте меня! Я еще молода, и у меня скоро будет ребенок... Это только разъярило убийцу.

Из тюрьмы молодчик послал одну-единственную весть - письмо в областную прокуратуру с жалобой на плохое питание. На суде в последнем слове бубнил: Я все равно кого-нибудь убил бы. Что ли я виноват, что попалась такая хорошая женщина?..

...Мама и папа - книголюбы, не деточки, не молодяжки, обоим за тридцать, заимели троих детей, плохо их кормили, плохо за ними следили, и вдруг четвертый появился. Очень они пылко любили друг друга, им и трое-то детей мешали, четвертый же я вовсе ни к чему. И они стали оставлять ребенка одного, а мальчик народился живучий, кричит дни и ноченьки, потом и кричать перестал, только пищал и клекал.