А. Лео Оппенхейм .

Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации.

одинокие полуразрушенные кирпичные сооружения, каждое из которых слыло у окрестных жителей за знаменитую Вавилонскую башню. Развалины некогда знаменитых городов - Вавилона и Ниневии - не могли произвести на путешественника глубокого впечатления. В течение тысячелетий они были погребены под песком, грязью и щебнем. Когда-то плодородная страна превратилась в пустыни и болота, усеянные холмами (по-арабски ""телль""), в бедуинских названиях которых, как это ни удивительно, сохранились отголоски названий исчезнувших месопотамских городов. Только каменные колонны Персеполя на возвышенностях Южного Ирана еще могли привлечь внимание немногих европейских путешественников, оказавшихся на территории умирающей Оттоманской империи. Тут, в Персеполе, они могли увидеть величественные сооружения, статуи и, самое главное, загадочные надписи на непонятном языке, возбуждавшие их любопытство.

Оба события - повторное открытие древнеегипетской культуры и находка таинственной месопотамской клинописи на кирпичах, глиняных цилиндрах, каменных плитах и недоступных горных скалах - произошли в тот благоприятный момент, когда у человека Запада возникла потребность выйти за пределы магического круга, который защищает, сохраняет и вместе с тем ограничивает любую цивилизацию. К концу XVIII века Европа, последняя из великих цивилизаций, созданных на протяжении более чем пятитысячелетнего периода, достигла некоего устойчивого положения, после которого начался резкий технический, экономический и политический подъем, что, в свою очередь, привело к решающим переменам, изменившим пути истории человечества. В этот недолгий спокойный период человек Запада неожиданно получил возможность осознать себя, свою цивилизацию и другие, соседние цивилизации. Он впервые захотел и сумел понять и объективно оценить собственную цивилизацию, установить ее связь с иными культурами и попытался воссоздать некую общую схему. В какую бы романтическую форму ни был облечен этот опыт, его следует рассматривать как начало нового пути, по которому направилось пытливое человечество.

Европейские ученые расширили область своих интересов - не ограничиваясь современными экзотическими цивилизациями, они с не меньшей любознательностью и рвением обратились к цивилизациям прошлого, причем не только собственного прошлого. Руины и нерасшифрованные надписи, вызывавшие ранее лишь мимолетный интерес, теперь возвысились во всеобщем мнении и стали рассматриваться как послания погибших культур. Дилетанты оттачивали на них эрудицию, ученые считали их объектами, достойными исследования. Поиски древностей превратились в арену деятельности, где европейцы соревновались в борьбе за интеллектуальный престиж и добычу для своих растущих музеев.

Руины и надписи Месопотамии вскоре довольно обстоятельно рассказали о породившей их более четырех тысяч лет назад цивилизации. Дешифровщики назвали язык найденных надписей ассирийским. Через некоторое время стало ясно, что существовали ассирийский и вавилонский диалекты того языка, который мы теперь называем аккадским. Однако наука, которая изучает язык Месопотамии с его многочисленными диалектами, зафиксированными клинописью на глине, камне или металле, сохранила название ""ассириология"".

До последней четверти XIX в. длился героический период этой новой науки: расшифровывались различные системы клинописного письма, в научный оборот входила основная масса царских надписей и целые армии вооруженных лопатами археологов атаковали многие важнейшие поселения Месопотамии. Усилия археологов не пропали даром - на свет извлекались серебряные, золотые и медные предметы, под землей обнаружили статуи, рельефы, развалины монументальных зданий. Главное - повсюду от Персидского залива до Малой Азии и даже в столь отдаленных от Месопотамии местах, как Кипр и Египет, находили бесчисленные документы, написанные на глиняных табличках.

Я не могу на страницах этой книги рассказать историю дешифровки, увлекательной битвы проницательных ученых с невероятными трудностями в изучении чуждых систем письменности, усугубляемыми к тому же незнанием самих языков. Не место здесь писать и о грязных приемах, которые были в ходу у агентов европейских правительств, стремившихся перехватить друг у друга наиболее интересные объекты и важные участки, - хотя именно это обычно занимает значительное место при изложении истории археологии. Здесь следует рассказать о целях и о достижениях ассириологии, которые действительно велики.