А. Лео Оппенхейм .

Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации.

возникает благодаря конфликту между суеверием и религией, т. е. между взглядами додеистического мира и воззрениями теологов.

Заинтересованность божества в благополучии индивидуума или группы, которой адресовано знамение, непременно фокусируется в личности царя. Царю дано - и в этом его привилегия - получать такие знамения и действовать в соответствии с ними. Лишь в редких случаях царь действует вопреки им. Концепция личной ответственности царя перед богом привлекала внимание ассирийского правителя и всего его двора к знамениям. Приближенные царя проявляли естественный интерес к теологическим проблемам, а это вело не только к совершенствованию методов истолкования знамений, но также и к непрекращающимся изменениям способов предсказаний.

Простые люди, о моральных и интеллектуальных проблемах которых нам ничего не известно, гадали наивным эгоцентрическим способом, только частично совпадавшим со способами гадания для царя. Аналогичный контраст наблюдался в области магии, где методы царского двора отличались от народных обычаев теологической разработанностью и научной оформленностью. В составе сборников предсказаний сохранились также сложные ритуалы очищения (namburbi), имевшие целью отражать зло, предреченное знаменательными событиями. Их специфическое назначение состояло в том, чтобы сводить на нет путем противодействия зло, предсказанное в аподосисах. Namburbi, таким образом, можно рассматривать как ответ теологов предсказателям. Жрецы, руководившие обрядами очищения, своей деятельностью как бы реагировали на тот факт, что додеистическая, народная традиция гадания переместилась на другой уровень, сосредоточившись в руках царей или других лиц, прибегавших к обряду очищения. Чтобы поддержать авторитет жрецов, укрепить веру в эффективность их магии, следовало отвергнуть концепцию неизбежности исполнения предсказаний [84].

Откровенно скептическая реакция на бесчисленные дурные предзнаменования обнаруживается лишь в редких случаях. Тем не менее то обстоятельство, что такие факты все же имели место в Месопотамии - и исходили к тому же от царя, - заслуживает упоминания [85]. Одно из нескольких сказаний о Нарам-Суэне, которое дошло до нас в старовавилонской версии и в более поздних вариантах из Ниневии и Харрана, описывает ужасное состояние царя, которому боги отказали в оракулах. Царь вопрошает: ""Разве лев когда-нибудь устраивал экстиспиции? Разве волк спрашивал когда-либо [совета] у толковательницы снов? Подобно разбойнику, я буду поступать по своей собственной воле!"" Вскоре он, правда, раскаялся в своем кощунственном порыве, и ему посчастливилось услышать речь Иштар, явившейся вечерней звездой. Интересно, что, возвещая о своих намерениях в момент гордыни (hybris), Нарам-Суэн недвусмысленно признает право жить и действовать, не сообразуясь со знаками божественного благоволения или порицания, только за животными или изгоями. Нормальная, цивилизованная жизнь (и ее высшее воплощение - образ жизни самого царя) должна была руководствоваться знамениями, и лишь такой прославленный властитель, как Нарам-Суэн, мог решиться на критическое высказывание - и то в такой форме и в таком контексте, которые сводили на нет эффективность этого жеста [86]. Однако даже те цари, которые считались суеверными, не всегда в должной степени верили предсказаниям жрецов. Это мы знаем из одного очень показательного пассажа в письме, адресованном Асархаддону: ""Вот что он [текст] рассказывает об этом затмении, которое [случилось в] месяце нисан: "Если планета Юпитер находится на небе во время затмения, это благоприятно для царя, потому что вместо него умрет какое-то важное лицо [при дворе]"", но царь закрыл свои уши - и смотрите, еще не успел пройти месяц, как умер верховный судья"" [87].

Временами недоверие к предсказаниям объяснялось неуверенностью в профессиональной честности предсказателей. Когда читаешь отчеты предсказателей ассирийским царям, чрезвычайно забавными кажутся их усилия путем невероятно сложных рассуждений истолковать дурные предзнаменования в благоприятном смысле. Цари, по-видимому, были осведомлены о подобной практике: недаром Синаххериб разделял предсказателей на группы, для того чтобы исключить тайный сговор между экспертами при подготовке ответа на важный вопрос [88].