Надежда Первухина

Имя для ведьмы - 3

потоптался еще у железной двери. Потом звякнул замок и молоденький сержантик проник в камеру с искательной улыбкой:

- Слышь, ребятёжь... Может, в картишки перекинемся? Пока главного нет и все спокойно...

Ираклий приободрился. В покере ему не было равных.

- В покер можно, - сказал он.

- Какой покер, братан? В “очко” сыграем на твои часики?

Князь хмыкнул:

- Можно и так.

- Я есть не знать правил этой игры, - заотнекивался колдун.

- А мы тебе объясним!

* * *

... Подполковник Людвиг Честнейший вошел под своды родного учреждения в настроении самом приподнятом. Его ждала прекрасная ночь. Он подумал, что, вероятно, подобные эмоции испытывает влюбленный мужчина, торопящийся на свидание: желание, предвкушение, жажда... Хотя по сравнению с эмоциями вампиров эмоции обычных людей все равно что мелодия мобильника супротив органной фуги Баха.

И даже то, что дежурный сержант нарушил дисциплину и, вместо того, чтобы занимать свой пост в застекленной комнатке за пультом, отправился играть с задержанными в карты, сегодня не разгневало Мастера. И отсутствие патрульной группы тоже было благим знаком судьбы...

Его голод стал необычайно силен. Поэтому он выпьет троих: и тех парней и азартного сержантика. А потом инсценирует дело так: задержанные напали на дежурного, когда он принес им еду, ему пришлось одного оглушить электрошокером (отчего у преступника не выдержало ослабленное героином сердце), а другой в это время коварно задушил сотрудника шнурком от ботинка. Узрев же содеянное преступление, наложил на себя руки. Все гладко и объяснимо с человеческой точки зрения. И главное - никаких ненужных свидетелей: сегодня ночью волею случая из облеченных властью людей в отделении остались молоденький сержантик и он, Людвиг Честнейший.

Чтобы усилить наслаждение, надо оттягивать его наступление до самого последнего момента, когда и тело и разум будут окончательно затоплены желанием и придадут вампиру нечеловеческую мощь и скорость. Поэтому Людвиг не торопился в камеру. Он внимательно просмотрел доклады подчиненных, сводки происшествий за истекший день, и вдруг его словно хлестнуло по глазам солнечным лучом...

Марья и Дарья Белинские...

Хулиганство в общественном месте...

Мило.

Очень мило.

Вот как, оказывается, проводят невинный досуг дочки небезызвестной ему ведьмы.

Людвиг неуловимо переместился к женской КПЗ, но там было пусто. Собственно, он и не надеялся на то, что эти девчонки окажутся здесь. Прошляпили подчиненные! Бездари! Ведь окажись в его когтях дочки этой ведьмы - это был бы такой козырь!...

Людвиг скрипнул клыками и бесшумно подошел к двери камеры, за которой, судя по звукам, шла азартная игра.

Пора положить конец азартным играм. Голод пронзил его словно электрический разряд. Подполковник Честнейший вошел в камеру, не затрудняя себя открыванием двери.

* * *

... Они всегда боялись его. Когда к ним приходило понимание, кто на самом деле стоит перед ними. И изначальный мистический ужас заполнял их сознание. Лишал возможности двигаться, говорить и уж тем более - сопротивляться. Так они становились жертвами, покорно, даже с каким-то мучительным наслаждением подставляя ему свои шеи...

В этот раз было почти так же.

Почти.

Когда Людвиг Честнейший словно призрак возник в скудно освещенной пятнадцативаттной лампочкой камере, первым его, конечно, заметил дежурный сержантик (фамилию его Мастер все не удосуживался запомнить. Да и ни к чему теперь фамилия жертве). Сержантик пискнул:

- Здравия желаю, товарищ подполковник! - и хотел было вскочить с топчана, пряча при этом крамольные карты, но двинуться не смог, только вяло шевелился, как муха в банке с канцелярским клеем.

- Добрый вечер всем, - ласково сказал Мастер московских вампиров. - Какая у вас славная компания.

Глаза его медленно наливались нечеловеческой сияющей пустотой.

- О святая Нина, просветительница Грузии! - бесстрашный князь Ираклий хотел было осенить себя крестным знамением, но рука словно окостенела. Да и все тело было чужим и непослушным, завороженным светом страшных глаз вошедшего. - Прости мои грэхи. Смэрть моя пришла...

И только эбеновый в этом “камерном свете” африканец смотрел на подполковника Людвига Честнейшего безо всякого страха.

Наоборот.

Африканец ему улыбнулся.

Так улыбается акула аквалангисту, случайно перепутавшему ее с корюшкой.

Мастер московских вампиров отшатнулся. Голод уступил место ужасу.

- Кто ты? - спросил он у африканца.

- Я не понимайт по-русски, - глумливо улыбаясь, ответил чернокожий подлец.