Е. П. Блаватская

Есть ли душа у животных?

на землю без воли

Отца», тот, кто убивает ради спорта, скажем, сотню воробьев, сотню раз

действует по воле своего Отца!

Жалкий жребий для бедных животных, превращенный рукой человека в

неумолимую неизбежность. Разумная душа человеческого существа

рождается по-видимому для того, чтобы стать убийцей неразумной

души животного — в полном смысле этого слова, так как христианская доктрина

учит, что душа животного умирает вместе с его телом. Не может

ли легенда о Каине и Авеле иметь двойной смысл? Взглянем еще на одно

бесчестье нашего культурного века — научные бойни, называемые «комнатами

для вивисекции». Войдем в одно из таких помещений в Париже и посмотрим на

Поля Берта или кого-либо другого из тех людей — которых так справедливо

называют «учеными мясниками института» — за их ужасной работой. Я могу

привести убедительное описание, сделанное очевидцем, который тщательно

изучал modus operandi [способ действия] таких «экзекуторов», хорошо

известным французским писателем:

Вивисекция, — говорит он, — это специальность, в которой

пытка, научно используемая нашими палачами-академиками,

применяется в течение дней, недель и даже месяцев к жилам и мышцам одной и

той же жертвы. Он (мучитель) использует любой вид оружия, проводит свой

анализ перед безжалостной аудиторией, каждое утро распределяет свою задачу

сразу между десятью учениками, один из которых работает с глазом,

другой — с ногой, третий — с головным мозгом, четвертый — с костным мозгом; и

их неопытным рукам удается тем не менее к ночи, после тяжелой дневной

работы, обнаружить целостность живого трупа, который им приказали

расчленить, и вечером его тщательно убирают в погреб для того, чтобы с

раннего утра с ним снова можно было работать, если в жертве сохранится,

конечно, хотя бы капля жизни и чувствительности. Мы знаем, что сторонники

закона защиты животных пытались протестовать против этой мерзости; но

Париж показал себя более безжалостным, чем Лондон и

Глазго.1

И все же эти джентльмены хвастаются тем, какую великую цель

они преследуют, и какие огромные тайны открываются с их

помощью.

Ужас и ложь! — восклицает тот же автор. — Относительно

таких тайн (за исключением того, что касается локализации способностей и

движений в головном мозгу) мы знаем лишь об одной тайне, которая

принадлежит им по праву: тайна увековеченного мучения, по сравнению с

которым ужасный естественный закон аутофагии [взаимного поедания],

ужасы войны, жертвы спортивной охоты, страдания животного под ножом

мясника, — все это ничто! Слава нашим людям науки! Они превзошли все

известные формы мучений и останутся навсегда, без какого-либо соперничества,

королями искусственного страдания и

отчаяния!2

Обычное оправдание убийства, и даже легального мучения животных, —

такого как вивисекция, — это один-два стиха из Библии, и их плохо усвоенный

смысл, искаженный так называемой схоластикой, представленной Фомой

Аквинским. Даже де Мирвиль, этот горячий защитник прав церкви, называет

такие тексты — «наполненными библейской терпимостью,

навязанными, как и многое другое, Богом после потопа и вызванными

упадком нашей силы». Как бы это ни было, такие тексты откровенно

противоречат другим текстам той же Библии. Человек, который ест мясо,

спортсмен и даже вивисектор (если последний верит в творение и Библию),— все

они обычно цитируют для своего оправдания тот стих из Бытия, где Бог дает

дуальному Адаму власть «над рыбами морскими, и над птицами

небесными, и над всякими животными, пресмыкающимися по земле» (Бытие, I,

28), и таким образом, как это понимает христианин, он дает ему власть над

жизнью и смертью каждого животного на земном шаре. Более философичные

брахман и буддист могли бы ответить на это: «Это не так. Эволюция начинает

лепить будущие человечества внутри самых низших ступеней бытия. Поэтому,

убивая животное, или даже насекомое, мы останавливаем прогресс единого целого

по направлению к его конечной цели в природе — ЧЕЛОВЕКУ»; и на это

изучающий оккультную философию может сказать «Аминь», добавляя, что это не

только задерживает эволюцию единого целого, но и мешает тому, чтобы возникла

последующая, более совершенная человеческая раса.

Кто из оппонентов прав, кто из них более логичен? Ответ зависит, конечно,

прежде всего от личных верований посредника, избранного для решения этого

вопроса. Если он верит в (так называемое) творение, то в ответ на простой вопрос: