А. Безант

Аватары

своей майи, он скрывает себя пределах, которые служат созданиям, на помощь которым он пришёл. И насколько отличается этот Могущественный от меня и от вас! Когда мы говорим с кем-нибудь, знающим немножко меньше, чем мы, чтобы показать наше знание, мы излагаем всё, что нам известно, дабы изумить и удивить его — ведь мы так малы, что боимся, что нашу величину и не признают, если мы не увеличимся настолько, насколько можем, дабы поразить, а то и испугать. Но когда приходит воистину великий, тот, кто могущественнее всего им созданного, он уменьшает себя, чтобы помочь тем, кого он любит. И знаете ли вы, братья мои, что лишь в той мере, в какой входит в нас его дух, мы можем быть малыми помощниками во вселенной, единой жизнью которой он является? И пока во всех наших делах и речах мы не поместим себя внутрь того, кому хотим помочь, а не вовне его, не станем чувствовать, как чувствует он, думать, как думает он, и даже на время знать, как знает он, со всеми его ограничениями, хотя бы мы и обладали знаниями за их пределами, мы не сможем помочь по-настоящему. Вот условие всякой истинной помощи, которую человек оказывает человеку, точно так же как это и единственное условие помощи, оказываемой человеку самим Богом.

Таким образом в случае других аватар он ограничивает себя ради блага людей. Возьмём пример великого царя, Шри Рамы. Что он пришёл показать? Идеал кшатрия во всех отношениях такой жизни — совершенного сына, как и для любящего отца, так и для временно нерасположенной к нему приёмной матери. Ведь вы помните, что жена его отца, которая не была его матерью, послала его в лес перед самой коронацией, где он должен был быть объявлен наследником и он кротко ответил — «иду, мама». Совершенный как сын; совершенный как муж. Если бы он по своей воле не ограничил себя, чтобы показать, каким надо быть мужем для своей жены, как бы мог он показать свою печаль в лесу, когда Сита была похищена Раваной, как бы мог он высказать слова скорби, вызвавшие слёзы в тысячах глаз, обращаясь к травам и деревьям, зверям и птицам, богам и людям, с вопросом, где же его жена, его другое я, жизнь его жизни? Как бы он мог научить людей, чем должна быть жена для сердца мужа, если бы он не ограничил себя? Сознательно вездесущее божество не стало бы искать свою исчезнувшую возлюбленную. И будучи царём, он был таким же совершенным царём, каким он был совершенным сыном и мужем. Когда дело касалось благоденствия его подданных, когда нужно было подумать о безопасности государства, когда он вспоминал, что он как царь стоит перед Богом и должен быть совершенным в глазах своих подданных, чтобы они были верны и подчинялись ему так, как бывают верны лишь тому, о ком знают, что он велик, тогда даже жена оказывалась в стороне. Тогда наступало огненное испытание для Ситы, невинной и страдающей; она должна была пройти через него, чтобы показать, что и отвратительное прикосновение ракшаса Раваны не могло ни осквернить её, ни запятнать грехом. Когда бы сердце мужа вновь ни обратилось к ней она, как женщина, должна быть чиста, поскольку он не только муж, но и царь, а на троне, который люди почитали божественным, должна быть лишь чистота, незапятнанная, как свежевыпавший снег. Все эти ограничения были необходимы, чтобы дать совершенный пример человеку, и он мог учиться, повторяя добродетели, сделанные малыми специально, чтобы он мог их удержать в своей маленькой ладони.

Мы переходим ко второму огромному классу проявлений, упомянутых мною вначале под достаточно широким термином «авеша». Это не тот случай, когда человек прошлых вселенных поднялся до единства с Ишварой, но тот, когда человек поднялся настолько, что стал столь великим и совершенным в своих человеческих качествах, столь полным любви к Богу и человечеству и готовым служить им, что Бог уже может наделить его частью своего влияния, своей силы, своего знания и послать в мир как своё сверхчеловеческое проявление. Индивидуальное эго здесь остаётся, и в этом огромная разница. Сам человек здесь, хотя действующая сила — проявленный Бог. Потому такое проявление будет окрашено особыми чертами того, кто осеняется, и в мыслях этого вдохновенного учителя можно проследить особенности расы, индивидуальности, а также знаний человека в том воплощении, в котором имело место это великое осенение. Вот фундаментальная разница.