потоком, я чувствовал это. Я успевал это остановить и уходил в глубокую медитацию, слезы начинали выступать, но быстро высыхали, поэтому никто этого не замечал. Со стороны в то время я выглядел как зомби — взгляд был отсутствующим, так как я постоянно концентрировался на внутреннем мире. Я смотрел на мир стеклянными глазами, я все видел, но ничего не различал, взгляд ни к чему не цеплялся. Например, когда я переходил дорогу, мимо меня проносились машины, но я их не замечал, точнее я видел боковым зрением, что они приближаются, но это не вызывало никакой ответной реакции. Один раз меня чуть не сбила машина, хотя я видел, как она приближалась, тогда я понял, что надо выходить из глубокой медитации, когда переходишь дорогу, или в других опасных случаях, иначе долго так не протяну.
Я не ощущал себя человеком, сознание было не как у человека, состояние такое, как будто всю жизнь спал и наконец проснулся. Я не был в теле, я был во Вселенной, в то же время у меня не было мыслей. Сам процесс мышления проходил совсем по другому, то есть не было мыслей, не было эмоций. Люди привыкли облекать мысли в слова, если они не облечены в слова, то их не замечают, так как я ни о чем не думал, у меня не было никаких эмоций, то процесс мышления происходил мгновенно, у меня просто сразу возникало знание, знание чего–либо. Если я смотрел на людей, мне не надо было думать или говорить что–то, проговаривать про себя — так–то, так–то, и делать какие–то выводы, я просто сразу знал. На самом деле так происходит у всех людей, но люди привыкли пользоваться умом, который облекает все в слова, все перемалывает. Если это не перемолото, не обличено в слова, люди просто не замечают самой идеи, может и замечают, но очень смутно, на периферии сознания, когда же ум обличит в слова, они начинают знать. Но это гораздо более долгий путь, и на это уходит очень много энергии. А я просто знал, видел и знал. Я был просто существованием, чистым самим по себе. В то время я не мог сказать «я», меня как такового уже не было, я был полностью растворен. Мое восприятие смерти стало другим, она представлялась мне как что–то прекрасное, самое прекрасное в моей жизни. Я ощущал ее рядом и ждал как любимую невесту. Я думал просто с блаженством о том времени, когда я покину эту оболочку. В то время я был готов умереть в любой момент. В любую секунду я был готов умереть, я чувствовал, что мое сознание не прервется ни на секунду, даже если меня собьет машина. У меня было настолько стабильное сознание, которое не нарушалось ни мыслями, ни эмоциями — ни моими, ни чужими, что когда я ехал в троллейбусе, и меня могли задеть, ударить, нечаянно или специально, продвигаясь в толпе, у меня не возникало ни то что эмоции, а даже отблеска какой–то эмоции или тени какой–то мысли. Я был стабилен, как сама вселенная. Поэтому я чувствовал, что если умру, сознание не прервется ни на секунду.
В то же время у меня появилось непрерывное сознание. Когда я ложился спать, проведя целый день в медитации, наполненный энергией и расширенный на всю вселенную, я ложился, и так как я был в медитации, то не мог заснуть, но у меня была фиксированная идея, что спать надо восемь часов, поэтому я выходил из медитации, выходил из энергии и возвращался в свое тело. Медитация прекращалась, и на меня сразу, со всех сторон, набрасывались мысли, я чувствовал, что эти мысли были не мои. Было такое ощущение, что мысли в доме, в котором я живу, в городе, в котором я живу, все мысли всех людей копошатся в моей голове, они накидывались как агрессивные крысы. Ум настигал упущенное за целый день молчания и тишины. Такое было ощущение. Я закрывал глаза, расслаблялся, и не было никакого перехода от бодрствования ко сну. Я помнил все досконально, от самого начала, как лег, закрыл глаза, начинался такой стремительный сон, настолько насыщенный, как супербоевик, и он не прерывался ни на секунду за все время сна. И я четко помнил, с того момента, как я лег, как закрыл глаза, как он начался, я помнил каждую минуту этого сна, от начала и до самого конца. А конца, как такового, у него и не было. Утром звенел будильник, и не было никакого перехода от сна к бодрствованию, я просто открывал глаза, с четким, ясным сознанием. И ночью, пока спал, я все слышал, что делалось снаружи и все, что делалось внутри меня. Я просто выключал будильник, вставал, шел умываться. Сон, ни на секунду не прерываясь, продолжался в моем сознании. Я чистил зубы, умывался, и в это время смотрел сон, который начался еще в начале ночи. Затем я шел завтракать и тут начинал успокаивать