Автор неизвестен

Буддийские сутры. Часть 2.

ногу,

так же точно, почтенный Готама, и постижение очищается нравственностью,

нравственность очищается постижением; где нравственность, там и постижение, где

постижение, там и нравственность: у нравственного — постижение, у постигающего —

нравственность; нравственность и постижение считаются лучшими в мире».

22. — «Это так, брахман. Ведь постижение, брахман, очищается нравственностью,

нравственность очищается постижением; где нравственность, там и постижение, где

постижение, там и нравственность; у нравственного — постижение, у постигающего —

нравственность; нравственность и постижение считаются лучшими в мире. Какова же,

брахман, эта нравственность, каково это постижение?»

— «Лишь то, что уже сказано, знаем мы, почтенный Готама, о смысле этого.

Пусть досточтимый Готама соблаговолит разъяснить смысл этих слов».

— «В таком случае, брахман, слушай тщательно и внимай тому, что я скажу».

— «Хорошо, почтенный», — согласился с Блаженным брахман Сонаданда.

Блаженный сказал так:

— «Вот, брахман, в мир приходит Татхагата — архат, всецело просветленный,

наделенный знанием и добродетелью, счастливый, знаток мира, несравненный вожатый

людей, нуждающихся в узде, учитель богов и людей, Будда, Блаженный. Он

возглашает об этом мироздании с мирами богов, Мары, Брахмы, с миром отшельников

и брахманов, с богами и людьми, познав и увидев их собственными глазами. Он

проповедует истину — превосходную в начале, превосходную в середине,

превосходную в конце, — в ее духе и букве, наставляет в единственно совершенном,

чистом целомудрии.

Эту истину слышит домохозяин, или сын домохозяина, или вновь родившийся в

каком-либо другом семействе. Слыша эту истину, он обретает веру в Татхагату. И

наделенный этой обретенной им верой, он размышляет: «Жизнь в доме стеснительна,

это путь нечистоты, странничество же – как чистый воздух. Не легко обитающему в

доме блюсти всецело совершенное, всецело чистое целомудрие, сияющее как

жемчужная раковина. Ведь я мог бы сбрить волосы и бороду, надеть желтые одеяния,

и, оставив дом, странствовать бездомным». И со временем, отказавшись от малого

достатка или отказавшись от большого достатка, отказавшись от малого круга

родственников или отказавшись от большого круга родственников, он сбривает

волосы и бороду, надевает желтые одеяния, и, оставив дом, странствует бездомным.

Так, будучи странником, он живет сдержанный воздержанием предписаний для

отшельников, придерживаясь должного поведения видя опасность в мельчайших

поступках, обязуется следовать заповедям и упражняется в их исполнении, наделен

добродетелью тела и добродетелью речи, чист в средствах существования, обладает

нравственностью, охраняет врата жизненных способностей, наделен способностью

самосознания и вдумчивостью удовлетворен.

Как же, брахман, монах предан нравственности. Вот, брахман, отказываясь

уничтожать живое, и избегая уничтожать живое, без палки и без оружия, скромный,

полный сострадания, монах пребывает в доброте и сочувствии ко всем живым

существам. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь брать то, что не дано ему, избегая брать то, что не дано ему,

берущий лишь то, что дано, желающий лишь то, что дано, он пребывает чистый

сердцем, же зная воровства. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от нецеломудрия, целомудренный он удаляется и воздерживается от

всеобщего обычая совокупления. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от лживой речи, избегая лживой речи, он говорит правду, связан с

правдой, надежен, достоин доверия, не обманет людей. Это и есть часть его

нравственности.

Отказываясь от клеветнической речи, избегая клеветнической речи, он не

рассказывает в другом месте услышанного, чтобы не вызывать раздора со здешними,

и не рассказывает здесь услышанного в другом месте, чтобы не вызвать раздора с

тамошними. Он соединяет разобщенных, поощряет соединенных, удовлетворен

согласием, доволен согласием, наслаждается согласием, ведет речь, родящую

согласие. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от грубой речи, избегая грубой речи, он ведет лишь такую речь,

которая безгрешна, радует слух, добра, доходит до сердца, вежлива, дорога многим

людям. Это и есть часть его нравственности.

Отказываясь от легкомысленной болтовни, избегая легкомысленной болтовни, он

говорит вовремя, говорит о действительно происшедшем, говорит с пользой, говорит