Автор неизвестен

Буддийские сутры. Часть 1.

покарайте, с корнем изведите, голову ему срубите.' 'Да, владыка', —

отвечали те слуги царю-кшатрию, на царствие помазанному. Связали они этому

человеку руки за спиною прочной веревкой, тугим узлом, обрили его наголо,

провели его под резкие звуки барабана по всем улицам, всем перекресткам, вывели

через южные ворота к югу от города, карательски покарали, с корнем извели,

голову ему срубили.'

И прослышали люди, о монахи: 'Говорят, что если кто чужое, не данное, берет,

как говорят,'крадет', тех царь карательски карает, с корнем изводит, голову тем

рубит'. И им подумалось: 'Что если и мы острыми мечами обзаведемся? А острыми

мечами обзаведшись, мы тех чье добро, нам не данное, будем брать, что называется

'красть', тех будем карательски карать, с корнем изводить, головы им рубить?

'Обзавелись они острыми мечами. А острыми мечами обзаведшись, на деревни стали

разбойно нападать, на торжки разбойно нападать, по большим дорогам грабить. И

тех, чье добро, им не данное, они забирали, как говорят, 'крали', тех они

карательски карали, с корнем изводили, головы тем рубили.

Итак, монахи, когда не стало неимущим помощи имуществом, то распостранилась

бедность; от распостранения бедности распостранились кражи; от распостраненности

краж распостранилось оружие; от распостраненности смертоубийства у тех людей и

жизненный век и красота пошли на убыль. И у живших по восемьдесят тысяч лет

людей, чьи жизненный век и красота пошли на убыль, дети жить стали по сорок

тысяч лет.

Среди людей, что жили теперь по сорок тысяч лет, о монахи, некий человек

чужое, не данное, взял, как говорят, 'украл'. Его схватили, схвативши, к

царю-кшатрию, на царствие помазанному, привели: 'Вот, владыка, человек, который

чужое, ему не данное, взял, как говорят 'украл'. На это, о монахи, царь кшатрий,

на царствие помазанный, спросил того человека: 'Что же, неужто правда, что ты,

человек, чужое, не данное, взял, как говорят, 'украл'?' — 'Нет, государь', —

сказал тот и заведомо солгал.

Итак, о монахи, когда не стало неимущим помощи имуществом, то распостранилась

бедность; от распостранения бедности распостранились кражи; от распостраненности

краж распостранилось оружие; от распостраненности смертоубийства распостранилась

заведомая ложь, а от распостранения заведомой лжи у тех людей и жизненный век и

красота пошли на убыль. И у живших по сорок тысяч лет людей, чьи жизненный век и

красота пошли на убыль, дети жить стали по двадцать тысяч лет.

Среди людей, что жили теперь по двадцать тысяч лет, о монахи, некий человек

чужое, не данное, взял, как говорят, 'украл'. А некий другой человек

царя-кшатрия, на царствие помазанного, об этом известил: 'Такой-то человек, о

владыка, чужое, не данное, взял, как говорят 'украл', — и совершил донос.

Итак, монахи, когда не стало неимущим помощи имуществом, то распостранилась

бедность; от распостранения бедности распостранились кражи; от распостраненности

краж распостранилось оружие; от распостраненности смертоубийства распостранилась

заведомая ложь, а от распостранения заведомой лжи распостранились доносы, а от

распостраненности доносов, у тех людей и жизненный век и красота пошли на убыль.

И у живших по двадцать тысяч лет людей, чьи жизненный век и красота пошли на

убыль, дети стали жить по десять тысяч лет.

Среди людей, живших по десять тысяч лет, о монахи, некоторые были красивыми,

а некоторые некрасивыми. И некрасивые люди вожделея к красивым людям, вступили в

связь с чужими женами.

Итак, монахи, когда не стало неимущим помощи имуществом, то распостранилась

бедность; от распостранения бедности распостранились кражи; от распостраненности

краж распостранилось оружие; от распостраненности смертоубийства распостранилась

заведомая ложь, а от распостранения заведомой лжи распостранились доносы, а от

распостраненности доносов распостранились похотные проступки, а от

распостранения похотных проступков у тех людей и жизненный век и красота пошли

на убыль. И у живших по десять тысяч лет людей, чьи жизненный век и красота

пошли на убыль, дети стали жить по пять тысяч лет.

Среди людей, живших по пять тысяч лет, о монахи, две дхармы распостранились:

грубые речи и пустословие. И от распостраненности этих двух дхарм у тех людей и

жизненный век и красота пошли на убыль... и из их детей некоторые стали жить две

с половиной тысячи лет, некоторые — по две тысячи лет.

Среди людей, живших по две тысячи лет с половиною, о монахи, распостранились