Шейн Джон

Кристалл и путь света

учителем, который день и ночь

заставлял меня усердно учиться. Учить нужно было очень многое, в том

числе все монашеские правила и молитвы. Обычно ту стадию обучения,

которую я там проходил, монах заканчивает в девятнадцатилетнем

возрасте, я же ее завершил, когда мне было восемь лет, потому что мой

учитель был так строг; что совсем не оставлял мне свободного времени.

К тому же у меня была развита способность запоминать наизусть. Но мое

озорство время от времени прорывалось и там. Помню, например, что

однажды, когда князь участвовал в военной церемонии и ему пришлось

некоторое время неподвижно сидеть на коне как раз напротив окон дома,

где я жил, я, чтобы отвлечь его от удручающей серьезности этой сцены,

направил ему в глаза солнечный зайчик. К счастью для меня, князь к

этому времени хорошо меня знал, и даже посмеялся шутке, когда к нему

вернулось самообладание.

Затем я целый год изучал правила рисования и практики мандалы, после

чего меня зачислили в монастырскую школу. В каждой школе свои правила,

правило же той школы, в которую поступил я, состояло в обязательности

пятилетнего обучения. А поскольку я при поступлении был гораздо

младше, чем положено, то пробыл в школе шесть лет. Мне было всего

девять, а обычно туда поступали не раньше, чем в тринадцать. Поэтому

первый год мне не засчитали, рассматривая его как испытательный срок,

чтобы посмотреть, смогу ли я выдержать. Теперь необходимо было не

просто запоминать: мы изучали философию, что требовало хороших

способностей к рассуждению. Для многих это оказалось слишком трудным,

и они бросили учебу. Конечно, и для меня в столь юном возрасте школьная

жизнь была не всегда легка: как и другие, я страдал от невзгод,

свойственных жизни в подобном заведении. Мне очень быстро пришлось

извлечь некоторые сугубо практические уроки. Когда отец оставил меня

в школе на первый семестр, он снабдил меня всем необходимым на целых

три месяца. Но раньше я никогда самостоятельно не распоряжался

собственными средствами и потому израсходовал все запасы вдвое

быстрее, чем положено, потому что слишком щедро угощал своих новых

соучеников. Когда у меня не осталось еды даже для самого себя, я

умудрился прожить почти неделю на одном чае, который в школе выдавали

бесплатно, пока, преодолев смущение, не пошел попросить своего учителя

о помощи. Он распорядился, чтобы мне каждый вечер давали чашку супа.

В следующий семестр я уже расходовал свои запасы более осмотрительно.

Правила в школе были очень строгие, и мы должны были каждый вечер

практиковать и заучивать тексты в своих маленьких комнатах. Масляные

светильники и топливо для обогрева выдавали, но не очень щедро, и я

помню, что однажды моя лампа выгорела прежде, чем я завершил большое

количество практик, которые должен был читать каждый вечер, чтобы

поддерживать обеты, взятые при получении множества посвящений,

дававшихся тулку вроде меня. В это время нам не разрешалось покидать

комнаты, и был особый монах, надзиравший за коридорами, дабы

обеспечить соблюдение правил, поэтому я не осмелился пойти одолжить

светильник у соседа. Я попытался читать свои практики при свете углей

? некоторые из них я знал достаточно хорошо, чтобы читать, когда

угольки уже чуть тлели. Но, наконец, погасла последняя искра, и

остался я в темноте наедине с кипой длинных тибетских текстов, которые

нужно было прочесть для соблюдения самайи. В то время я еще не знал,

как соблюдать обет, применяя сущность практики, ? все наставления я

понимал и выполнял самым буквальным образом.

На каникулах я нашел время навестить двух своих дядей, и эти посещения

оказались для меня очень важны, поскольку оба дяди были великими

практиками Дзогчена. В следующих главах этой книги я буду перемежать

объяснения Учений с историями, связанными с впечатлениями, которые я

вынес от общения с ними. Один дядя был настоятелем монастыря, другой ?

йогином; отношения с ними были для меня очень важны все те годы,

которые я провел в школе, а поскольку они были практиками, общение

с ними было жизненно необходимым противовесом моим интеллектуальным

занятиям, отнимавшим у меня большую часть времени в возрасте от девяти

до шестнадцати лет. В 1954 году, когда мне было шестнадцать, я закончил

учебу и покинул школу. Я многое узнал о разных учениях, освоил тибетскую

медицину и астрологию. Я знал наизусть целые тексты по философии и

ритуалы. Я старательно учился у многих учителей и мне даже предложили

преподавать некоторые предметы в школе. Тогда мне казалось, что я