Доннер Флоринда

Шабоно

Анхелики до следующей трапезы.

Глава 4

Следующие четыре дня и ночи, казалось, слились друг

с другом; мы шагали, купались и спали. Чем-то они

походили на сон, в котором причудливой формы деревья и

лианы повторялись, словно образы, бесконечно отраженные

в невидимых зеркалах. Эти образы исчезали при выходе на

поляны или к берегам речек, где солнце палило вовсю.

На пятый день волдыри у меня на ногах пропали.

Милагрос разрезал мои туфли и приладил к стелькам раз-

мягченные волокна каких-то плодов. Каждое утро он зано-

во подвязывал к моим стопам эти самодельные сандалии, и

мои ноги, словно по собственной воле, топали вслед за

Милагросом и старухой.

Мы все шли молча по тропам, окаймленным сплошной

листвой и колючими зарослями в человеческий рост. Мы

проползали под нижними ветвями подлеска или

расчищали себе путь сквозь стены из лиан и веток,

выбираясь оттуда с перепачканными и исцарапанными

лицами. Временами я теряла из виду моих провожатых, но

легко находила дорогу по веточкам, которые Милагрос

имел обыкновение надламывать на ходу. Мы переходили

речки и ручьи по подвесным мостам из лиан, прикреплен-

ных к деревьям на обоих берегах. На вид это были настоль-

ко ненадежные сооружения, что всякий раз, переходя оче-

редной мост, я боялась, что он не выдержит нашего веса.

Милагрос смеялся и уверял меня, что его народ хоть и не-

важно плавает, зато искусен в строительстве мостов.

Кое-где нам попадались в грязи на тропах следы чело-

веческих ног, что по словам Милагроса свидетельствовало о

наличии по соседству индейской деревни. Но мы ни разу не

подошли ни к одной из них, так как он хотел, чтобы мы

дошли до цели без всяких остановок.

- Если бы я шел один, я бы уже давно был на месте, -

говорил Милагрос всякий раз, когда я спрашивала, скоро

ли мы придем в деревню Анхелики. И взглянув на нас, он

сокрушенно добавлял: - С женщинами быстро не

походишь.

Но против нашего неспешного темпа Милагрос не воз-

ражал. Мы часто разбивали лагерь задолго до сумерек, где-

нибудь на широком речном берегу. Там мы купались в прог-

ретых солнцем заводях и обсыхали на громадных гладких

валунах, торчащих из воды. Мы сонно смотрели на не-

подвижные облака, которые так медленно изменяли фор-

му, что спускались сумерки, прежде чем они полностью ме-

няли свое обличье.

Именно в эти ленивые предвечерние часы я размыш-

ляла о причинах, побудивших меня удариться в эту не-

мыслимую авантюру. Может, это ради осуществления ка-

кой-то моей фантазии? А может быть, я пряталась от

какой-то ответственности, которая стала для меня не-

посильной? Не упускала я из виду и возможности того, что

Анхелика могла меня околдовать.

С каждым днем мои глаза все больше привыкали к

вездесущей зелени. Вскоре я начала различать синих и

красных попугаев ара, редко попадавшихся туканов с чер-

ными и желтыми клювами. Однажды я даже заметила

тапира, бредущего напролом через подлесок в поисках во-

допоя. В конечном счете он оказался нашим очередным

блюдом.

Обезьяны с рыжеватым мехом следовали за нами по

макушкам деревьев, исчезая лишь тогда, когда на нашем

пути встречались реки с водоскатами и тихими протоками,

в которых отражалось небо. Глубоко в зарослях, на

обросших мхом поваленных деревьях, росли красные и

желтые грибы, настолько хрупкие и нежные, что рассы-

пались в цветную пыль при малейшем прикосновении.

Я было пыталась сориентироваться по встречавшимся

нам крупным рекам, надеясь, что они будут соответство-

вать тем, которые я помнила из учебников географии. Но

всякий раз, когда я спрашивала их названия, они не сов-

падали с теми, какие я знала, поскольку Милагрос называл

их индейские имена.

По ночам при слабом свете костра, когда земля, каза-

лось, источала белый туман, и я чувствовала на лице влагу

ночной росы, Милагрос начинал низким гнусавым голосом

рассказывать мифы своего народа.

Анхелика широко раскрывала глаза, словно стараясь

не столько внимательно слушать, сколько не уснуть, и

обычно минут десять сидела прямо, а потом крепко засы-

пала. А Милагрос рассказывал до глубокой ночи, оживляя

в памяти времена, когда в лесу обитали некие существа -

отчасти духи, отчасти животные, отчасти люди - сущест-

ва, насылавшие мор и наводнения, наполнявшие лес дичью

и плодами и учившие людей охоте и земледелию.

Любимым мифом Милагроса была история об аллига-

торе Ивраме, который до того, как стать речным живот-

ным, ходил и разговаривал, как человек. Ивраме был

хранителем огня и прятал его у себя в пасти, не желая