Доннер Флоринда

Шабоно

Я набросилась на еду, с неж-

ностью макая кусок за куском в калабаш с водой, прежде

чем отправить его в рот. - Мой желудок полон и счас-

тлив, - сказала я, наполовину опустошив короб.

Макиритаре выразили сожаление, что у них нет с собой

мяса, а есть лишь сахарный тростник. Старик отрубил ку-

сок длиною в фут, снял с помощью мачете кору, похожую

на кору бамбука, и подал его мне. - Он придаст тебе

силы, - сказал он.

И я принялась жевать и высасывать белые жесткие во-

локна, пока они не стали совсем сухими и безвкусными.

Макиритаре слышали о Милагросе. Один из зятьев знал его

лично, но никто из них не знал, где он сейчас.

- Мы отвезем тебя в миссию, - сказал старик.

Я слабо попыталась втолковать ему, что им нет ника-

кой необходимости возвращаться назад, но убежденности в

моих словах было маловато, так что я быстро забралась в

их лодку, усевшись среди женщин и детей. Чтобы восполь-

зоваться мощным течением, мужчины вывели каноэ на са-

мую середину реки. Они гребли, не говоря друг другу ни

слова, но ритм одного так был согласован с ритмом другого,

что они заранее предугадывали движения соседа. И я

вспомнила слова Милагроса о том, что Макиритаре - это

.419

не только самые лучшие строители лодок на всем Ориноко,

но и самые искусные гребцы.

Усталость тяжко навалилась мне на глаза. Ритмичный

плеск весел нагнал на меня такую дремоту, что я то и дело

клевала носом. Безвозвратно ушедшие дни и ночи проплы-

вали у меня в мозгу, как обрывки снов из иного времени.

Все уже казалось таким смутным, таким далеким, словно

мираж.

Был уже полдень, когда меня разбудил отец Кориолано,

войдя в комнату с кружкой кофе. - Восемнадцать часов

сна - неплохо для начала, - сказал он. В его улыбке была

та же ободряющая теплота, как и тогда, когда он встретил

меня у лодки Макиритаре.

С глазами, в которых еще клубился сон, я села на

полотняной койке. Спина затекла от долгого лежания. Я

маленькими глотками стала медленно тянуть горячий чер-

ный кофе, такой крепкий и сладкий, что меня даже немно-

го затошнило.

- У меня еще есть шоколад, - сказал отец Кориолано.

Я одернула на себе ситцевую сорочку с чужого плеча и

отправилась вслед за ним на кухню. С видом шеф-повара,

готовящего замысловатое блюдо, он смешал в кипящей на

керосинке кастрюльке с водой две чайные ложки сухого

молока, две - порошкового шоколада Нестле, четыре

ложки сахару и несколько крупинок соли.

Он вылил недопитый мною кофе, пока я пила с ло-

жечки божественно вкусный шоколад. - Я могу передать

по радио вашим друзьям в Каракасе, чтобы они забрали вас

своим самолетом, когда вы захотите.

- О, пока не надо, - еле слышно сказала я.

Дни ползли за днями. По утрам я бесцельно бродила у

огородов вдоль реки, а в полдень усаживалась в тени боль-

шого, уже не плодоносящего мангового дерева вблизи ча-

совни. Отец Кориолано не спрашивал меня ни о планах, ни

о том, как долго я еще намерена пробыть в миссии. Каза-

лось, он воспринимал мое присутствие как неизбежность.

По вечерам я целыми часами беседовала с отцом

Кориолано и часто заходившим на огонек мистером Бар-

том. Мы говорили об урожае, о школе, о диспансере, сло-

вом, на самые нейтральные темы. Я была рада, что ни один

из них не расспрашивал меня, где я пробыла больше года,

что я там делала или что видела. Я все равно не смогла бы

им ответить - и не потому, что хотела сохранить это в

секрете, а потому, что мне просто нечего было сказать. Если

темы для разговора исчерпывались, мистер Барт читал нам

статьи из газет и журналов примерно двадцатилетней дав-

ности. Независимо от того, слушали мы или нет, он трещал

без умолку сколько хотел, то и дело громко хохоча.

Но несмотря на весь их юмор и приветливость, бывали

вечера, когда и на их лица наползала тень одиночества, и

мы сидели, молча прислушиваясь к лопотанию дождя по

ржавой крыше или крику обезьяны-ревуна, устраиваю-

щейся на ночлег. В такие минуты я задавалась вопросом,

не прикоснулись ли и они когда-то к тайнам леса, - тай-

нам окутанных туманом пещер, к тихому журчанию дре-

весного сока, бегущего по ветвям и стволам, не

прислушивались ли к паукам, прядущим свою серебристую

паутину? В такие минуты я задумывалась, не об этом ли

предупреждал меня отец Кориолано, когда говорил об опас-

ностях, подстерегающих в лесу? И не это ли, думала я,

удерживает их от возвращения в некогда покинутый ими

мир?

По ночам, в четырех стенах комнаты, я ощущала не-

объятную пустоту. Мне очень не хватало скученности