Считается даже, что эту свою идею христиане у
них и заимствовали, но нам с вами ясно, что речь здесь идет не
столько о заимствовании, сколько об интуитивном открытии одних и тех
же закономерностей устройства мiра.
Однако если ипостаси неоплатонической триады - это
безличные сущности, философские категории, в каковом качестве
мы их и рассматривали, то ...ипостаси христианской Троицы - не
только и не столько диалектические категории, сколько лица,
личности (prosopa) - Аверинцев С.С. Эволюция философской мысли.
В: Культура Византии, т. 1, М., Наука, 1984, - в таком
персонифицированном виде эти категории были понятнее простым
людям, какими были первые христиане.
Из всех направлений философской мысли того времени именно
(нео)платонизм обладал наиболее высокоразвитым понятийным и
категориальным аппаратом, поэтому первые христианские философы
испытали на себе значительное его влияние.
Классическим и наиболее эзотеричным из философов-неоплатоников
(не христиан) следует считать Ямвлиха (Iamblichos, 280-330),
провозгласившим догмат всеобщего согласия тайноведцев всех времен и
народов:
Все восточные и греческие мудрецы, маги и прорицатели,
поэты и философы, считал Ямвлих, во все времена возвещали одну и
ту же неизменную и непогрешимую доктрину, которую надо только
понять и истолковать правильно, чтобы убедиться в ее единстве...
Чем мы с вами, собственно, и занимаемся.
Ямвлих комментировал Платона в эзотерическом духе, чем оказал
большое влияние на развитие оккультизма и повлиял на Пико делла
Мирандола, христианских каббалистов и других западных эзотериков
эпохи Возрождения, живших тысячу лет спустя. При этом он отмечал
разницу не только между эзотеризмом и религией, но и между
эзотеризмом и философией: об эзотеризме надо мыслить эзотерически,
о философии - по-философски. Эзотеризм (теургия - theourgia, греч.
богодействие) был для него выше философии.
Самого Ямвлиха, естественно, тоже провозгласили
тайноведцем и чудотворцем. Каждый неоплатоник стремился стать
не только мыслителем, но и теургом, т.е., как сказали бы теперь,
белым магом. Теория была неразрывно связана с практикой. Тот
же Ямвлих занимался астрологией, магией, гаданием и практикой
экстатического восхождения в сверхчувственные сферы, то есть тем
же, чем и другие учители-эзотерики всех времен и народов.
В этой связи можно упомянуть исихастов, йогическую секту
православных христиан, возникшую примерно в то же время (IV в.)
и обосновавшуюся на Афоне. Исихазм (Hesichasm, от греч.
`hsycheia - внутренняя тишина) был мистическим течением,
начавшим с медитативной практики и завершившимся (к XIV в.)
разработкой вполне эзотерического учения о пути человека к
единению с Богом через сосредоточение сознания в себе самом
(Григорий Палама, 1296-1360).
Философы-христиане, как уже указывалось, тоже не могли не
пользоваться этим эзотерическим багажом. Так, искренно уверовавший во
Христа Ориген (185-253), гениальный эзотерик, не смог преодолеть
противоречия между узостью раннехристианских догматов и широтой
позднеплатонического мышления - и решил отказаться от последнего,
поддавшись магии креста. Поэтому церковники долго раздумывали,
еретик он или нет, но все же в VI веке исключили его из числа
авторитетных отцов церкви.
Однако Ориген успел все же сформулировать ряд положений, не
только повторяющих уже известные нам космологические и иные
представления, но и позволяющих осмыслить их по-новому. Так,
Ориген признавал существование не только нашего уникального
мiра, но бесконечного множества мiров, сводя тем самым
страшноватый вопрос о конце света в целом к вопросу об
исчезновении всего лишь одного из этих мiров, к тому же
наверняка не самого важного. Многим ли отличается этот постулат
Оригена от наших сегодняшних взглядов?
Подробный анализ философии Оригена - предмет истории
философии, а не наших занятий. Упомянем, однако, еще один его
постулат, о добре и зле. Зло - не самостоятельная сила, а всего
лишь недостаток добра в каком-то определенном месте и времени
(ошибка технологии, нарушение космического равновесия). Отсюда
простое и ясное понимание Спасения как восстановления
нарушенного равновесия. А раз так, значит, и Диавол спасется,
ибо его светлая