Шарки Джон

Кельтские Мистерии

Дагды с богиней Морриган или его распинание реки-богини Боанн на девятимесячную ночь удовольствия - грубые и простые буквальные воплощения ритуала брака между двумя первичными формами стихийных божеств. Одна из функций популярного мифа и легенды состоит в низведении таких существ с их психологически пугающего уровня в персонажи грубого веселья; в ирландских сказках такие воспоминания обычно экстраполируются в потешные описания божественных аттрибутов в терминах еды и секса.

ГЕРОИЧЕСКИЕ МИРЫ

Старая мысль о том, что люди - стражи земли, и что эта земля принадлежит всему племени, и отчасти божеству, отражается во множестве кельтских топонимов, происходящих от имени солнечного бога Луга. Имя его имеет много общего с латинским lux, свет, или lucus, роща; и Laon и Лион во Франции, Лейден в Голландии и Карлайл (Каэр Лугубалион) в Британии были названы по его имени. Лугнасад, одно из величайших ирландских игрищ, проводился в честь этого бога 1 августа. Другие боги, такие, как Бел, Дон и Ог, также олицетворяли аспекты сверхъестественных сил для кельтских племен, рассеянных по речным долинам и всхолмьям Северной Европы; но Луг проводит существенную связь между топонимами, празднествами и ирландскими легендами и сказаниями. Основа сказаний, самое интересное в них, группируется вокруг воинского воплощения кельтских богов, отражающего доминантные характеристики этой экстравертной племенной группы. Ирландцы идентифицировали себя со своими богами как Туата Де Дананн - и величайший воин был само солнце, победитель в вечно возобновляющейся битве с тьмой. Луг Длинной Руки владел волшебным копьем, которое сверкало огнем и громко ревело в битве при Мойтуре, освобождая Короля Hуаду и Туата Де Дананн от фоморов, одноглазых демонов ночи.

Перед битвой Луг потребовал разрешения своим спутникам войти, сказав, что он - плотник, кузнец, победитель и арфист; когда он выиграл состязание в шахматы, Hуада впустил его и доверил ему защиту Ирландии. Приготовление к битве показывает легендарных героев со специфическими общественными аттрибутами: кузнец Гоибниу может выковать любое оружие; врачеватель Дианкехт, сделавший Королю Hуаде серебряную руку, может исцелить любого раненого; медник Кредне делает наконечники для копий, рукояти мечей и шишки и кромки для щитов; у Дагды есть его знаменитая палица, котел изобилия, от которого никто не уходит несытым, и арфа, которая может играть три мелодии, музыку сна, музыку плача и музыка смеха.

В битве Луг выбивает злой единственный глаз у короля фоморов камнем, пущенным из пращи, и камень, вылетевший у него из затылка, побивает множество фоморов. Остальные разбойники бегут на своих кораблях, и с этих пор эти одноглазые, одноногие и однорукие существа больше не угрожают Ирландии. Великий эпос Тайн Бо Куальгне, Похищение скота из Кули, показывает воина-героя Кухулина, в одиночку защищающего Северную Окраину от мужей Ирландии. В одном эпизоде, когда герой тяжело ранен и ему нужен отдых, появляется сам солнечный бог Луг, спокойно проходя через carnage битвы. Кто ты? - спрашивает Кухулин призрачного воина. Твой отец я из Внешнего Мира, ... Луг, сын Этлиу. Поспи, Кухулин, - говорит сияющий воин, - а я постою за тебя в это время. Он осматривает все раны, и они очищаются. Затем он прописывает ему низкую тягу мужей, и Кухулин засыпает.

Быть воином среди воинов было идеалом жизни кельта, но умереть в окружении друзей, поэтов и сотни мертвых врагов было высшим ее итогом. Такое отношение к смерти и перерождению трудно постичь современному западному уму. В сущности, свободный поток сознания рассматривается в условиях владений ничто, чья ось - жизнь; и, как сказал о просветлении Будда под деревом Бо в Бенаресе: причина жизни - ... смерть.

Приготовление к высшему моменту, начиная с инициации, придавало кельтскому воину его бесстрашия и гордости. Эти качества отмечались и комментировались всеми классическими греческими и римскими писателями, которые также говорят о кельтской любви к сражениям и легкому отношению к смерти. В истории Кухулина, солнечный бог материализуется, чтобы принять на себя функции воина, который, умирая, на три дня может оставаться смертным. В этом промежуточном состоянии бардо он может взойти в три мистическим мира кельтского посмертия: от земного тела к физическому духу и наконец к сияющей душе-свету, которым проявляет себя само солнце. Когда Кухулин спит, он соединяется со своим собственным воплощенным сиянием, находясь одновременно во всех трех мирах.