Фоссе Шарль

Ассирийская Магия

этих суеверий обычно чрезвычайно трудно либо в силу их древности, либо из-за того, что порождает их простой народ, и зачастую скрытно. Известно, с какой легкостью и даже расположением простой народ принимает самые невероятные россказни, с какой поспешностью выводит универсальный закон из более или менее достоверного частного случая и, наконец, с каким упорством он отметает любые доказательства противного, которые может доставить ему последующий опыт, фольклор всех народов является прежде всего свидетельством стойкости их легковерия. Тем не менее мы можем, по крайней мере в общем виде, выделить некоторые из путей формирования народных суеверий. Прежде всего в необходимый закон возводится реальное, однако случайное совпадение или последовательность двух фактов. Случалось и еще случится так, что самый молодой или самый старший из тринадцати человек, которые пообедали за одним столом, через год умирает. Находится немало упрямцев, и когда, напротив, смерть одного из сотрапезников следует за обедом на восемь персон, вера в роковое влияние числа тринадцать остается неискоренимой. В связи с этими опытными данными можно сказать, что они a priori выводятся из характера существа или события, признанного роковым. Основополагающий принцип этого умозаключения, который мы обнаружим в практической магии, состоит в том, что подобное порождается подобным. Именно поэтому многие народы убеждены в роковом влиянии прелюбодеяния на урожайность полей и плодовитость стад14: нарушение человеком брачного закона поражает всю природу бесплодием. В силу того, что я назвал бы этимологическим предрассудком, сходство между причиной и следствием может быть чисто вербальным. Тогда связь одной с другим устанавливается путем игры слов. Именно по этой причине, если луна находится в той фазе, которую ассириец обозначает, говоря, что она окружает себя рекой, то следует ждать наводнения15.

Что бы там ни было, куда труднее объяснить, почему считалось опасным заслонять рукой свет16, разбирать очаг в чьем-либо присутствии, садиться на сиденье лицом к солнцу17, спрашивать кого-либо о диких животных вблизи домашних или разбивать блюдо или кружку18. Изучение происхождения народных суеверий, очевидно, должно начинаться с тех из них, которые все еще достаточно жизненны: зачастую одновременно с верованием можно получить и объяснение его возникновения, иногда, вероятно, ложное, но нередко достаточное для того, чтобы напасть на верный след. К несчастью, исследователи фольклора больше озабочены накоплением фактов, чем их объяснением, и те работы, которые я смог пролистать по этому предмету, были для меня довольно слабой опорой.

Некоторое число мамит перечисляется в серии Шурпу, при этом не снабжаясь никакакими объяснениями, что не позволяет нам делать какие-либо предположения относительно мамит. Это упоминание слишком кратко, для того чтобы мы могли позволить себе высказываться не только о природе мамит, но даже о его происхождении. Именно поэтому на настоящий момент следует воздержаться от того, чтобы с определенностью утверждать что-либо о мамит, осуществляемых посредством кузнечных мехов и переносной печки, лука и колесницы, бронзового кинжала и копья, дротика и арбалета, тамариска и пальмы, колодца и реки, пристани и брода, ... и моста, горы и ущелья, возвышенности и долины, поля, сада, дома, рынка, дороги, жилища; посредством глины, могилы19, канала, моста, дороги и улицы20. С некоторой вероятностью можно идентифицировать лишь те чары, по поводу которых имеются более внятные указания где-либо в другом месте. Например, достаточно правдоподобно, что мамит, совершаемые посредством чаши и блюда, посредством постели и кровати, посредством сидения, постели, кровати21 - это чары, о которых идет речь во второй табличке той же серии (выше, стр. 104, стрк. 101-103) и которые вызываются прикосновением к предметам, бывшим в употреблении у жертвы колдовства.