Горбовский А.

Тайная власть и незримая сила

нет. Люди обычно не готовы к этому.

Но сделать это всегда удается. Уходит на это не десять и не двадцать минут. Мать за это время не успокоишь.

Приходится говорить и час и два. И таких стрессовых, шоковых ситуаций бывает у меня по несколько на день.

Я присутствовал, когда Балашов, взглянув на фото- графию, должен был сказать родственнице, что того, о ком пришла она спросить, нет в живых. И я видел, как тяжело было ему сообщить это.

- Когда мне приходится быть человеком, несущим плохую весть, - говорит он, - лишать кого-то пусть сла- бенькой, пусть призрачной, но надежды, это всегда омра-

чает мне день. Я много раз мысленно возвращаюсь к си- туации. Привыкнуть к этому невозможно. А говорить та- кое, к сожалению, приходится часто. Ведь ко мне и та- ким, как я, приходят, когда все шансы уже исчерпаны, остается лишь вера в чудо. Чудо же происходит так ре- дко... И так получается, что именно я оказываюсь челове- ком, которому выпало нанести этой вере последний удар.

Не могу передать, как это бывает тяжело.

Не легче приходится и целителю, когда он ясновидче- ски видит, что человеку, который с надеждой пришел к нему, ни он, ни кто другой ничем помочь не сможет.

Правда, он не сообщает, понятно, несчастному того, что открылось ему. И этот груз, это бремя, которое собирает- ся в нем и которое он должен носить в себе, день ото дня становится все больше.

Этот постоянный стресс, соседство с горем и злом и ги- бельные тупики духа, о котором бегло упомянул я, еще не самое печальное, не самое тяжкое, поджидающее из- бранника на пути, который он выбрал или который, ско- рее, сам избрал его.

Безусловно, те, кто приняли дар или лишь стоят перед таким выбором, понимают и чувствуют все это лучше, чем могли бы мы с вами. Не потому ли так упорно мно- гие пытаются отказаться от шаманского дара? Не потому ли так избегают принять дар от умирающих колдунов и ведуний те, кого они часто и тщетно упрашивают сделать это?

Возможно, сам уход на тропы соблазнов, деградации, ослабления и, в конечном счете, потери дара есть неосоз- нанная попытка таким, как бы косвенным образом, от- речься от дара, снять, сбросить с себя бремя, которое ока- залось превыше сил?

Могут сказать, что венец этот украшают не только шипы и тернии. Есть у него и цветы. Безусловно, это так.

Это и экстаз удачи, и восторг достижения, и удивление от беспредельности границ бытия, и радость, когда удает- ся помочь кому-то.

Таким образом, ситуация эта, как и всякая, имеет как бы две стороны. При этом все темное: тяготы дара, опас- ности, соблазны - целиком достояние того, кто был удо- стоен его. Заслуга же - светлая сторона - лично к нему может быть отнесена весьма условно. Он лишь несет по жизни то, что было дано ему. И в этом есть справедли- вость и чистота. Так носителя некой вести не должно пу- тать ни с самой вестью, ни с тем, кто его послал.

Подойдя к этой черте, однако, я вынужден остано- виться. Потому что дальше идут вопросы о смысле и на- значении дара. Какие силы стоят за ним? Почему выпал он на долю именно этого человека? Во имя чего, зачем вообще все это?

Одни полагают, что дар дается избранному ради того, чтобы он мог помогать людям. Другие - ради самого принявшего дар, как некий этап его собственного совер- шенства в цепи рождений. Третьи предлагают еще один, неведомо какой расклад, но, главное, как и другие, объяс- няют все до последней ниточки. Признаюсь, что построе- ния эти не убеждают меня, и при всем желании я ничего не могу поделать с собой. Это вовсе не значит, будто у ме- ня есть какая-то иная версия, убедительнее и лучше этих.

Разве знаю я или знает кто-то, почему в одном случае молния ударяет в дерево, а в другом - в человека? А зна- ет ли кто-нибудь, почему идет дождь, а потом светит сол- нце? Почему незнакомые до этого мужчина и женщина встречают друг друга, открывая тем приход в мир новой жизни? Зачем вообще приходим мы сами в этот мир и

куда уходим, покидая его? Я не ведаю всего этого и мно- жества других вещей, о которых не могу, наверное, даже помыслить и которым не знаю слов.

Значит ли это, что автор хочет сказать... Да, значит.

Сам я - одна из фигурок, стоящая у края доски, не различая лица Играющего и замечая временами лишь беглую тень от Его руки. Могу ли я, должно ли мне вести бессмысленные и лишние речи? Вот почему, подведя чи- тателя к этой черте, я покидаю его.