Горбовский А.

Тайная власть и незримая сила

с братом, не мень- шая толпа собралась бы, наверное, исполненная не мень- шей жажды расправы. При этом не сомневаюсь и в том, что многие лица из одной толпы оказались бы и в дру- гой.

Такие ситуации во все времена выталкивали на повер- хность фигуру сыщика-любителя, доносителя-энтузи- аста. Так было и на этот раз, когда в приказе перед бояри- ном Василием Семеновичем Вольским предстал бравый молодец поморец Евтюшка. Он, мол, доподлинно знает эту бабку-ведунью. Предшествуемая Евтюшкой разъ- яренно-ликующая толпа бросилась, куда он повел, и вы- волокла из избы некую Марфушку. Та все отрицала и, да- же когда дано ей было 32 удара кнутом, стояла на том же.

Народ в извечной своей жажде справедливости стал громко требовать ее огнем жечь крепко. И это было бы несомненно проделано, не скончайся она сама, не выдер- жав пытки.

Через двадцать лет зло, сотворенное Евтюшкой, по то- му же кругу, вернулось к нему. Другой наветчик, выкрик- нув слово и дело, показал под пыткой, будто давал Ев- тюшка дворцовой постельнице два кусочка воску нагово- ренного, чтобы она налепила, где знает, да еще упоминал Евтюшка при том имя государево неведомо для чего.

Теперь настала очередь поморца. Он тут же был взят в за- стенок для дознания, но, так и не успев ни в чем пови- ниться, не выдержав пытки, умер. Жена же его на трех пытках держалась упорно, отвергая все обвинения против своего мужа, не зная даже, что это ничем уже не могло помочь ему. Но и после этого продолжали ее содержать под стражей, пока летом 1700 года из Преображенского приказа не вышла бумага: Бояре приговорили: Анютку, жену Евтюшки освободить потому, что она в том деле очистилась кровью.

Особым обстоятельством, и вызвавшим столь боль- шое внимание к этому делу, было то, что упоминалось в нем имя государево. Вот почему, выяснив досконально всю меру опасности и не пресекая ее полностью, никак невозможно было, чтобы хоть один человек, находящий- ся под сомнением, получил свободу. Правило это неукос- нительно соблюдалось во всех делах такого рода.

Известно, каким противоборством, а порой и отчая- нием встречали нововведения Петра Первого некоторые его современники. Перемены, рушившие вековой образ жизни, многими воспринимались как катастрофа их

собственного бытия. Поэтому и впал в такое состояние стольник Андрей Безобразов, когда назначен был воево- дою неведомо куда, на дальний Терек, где-то на самом краю земли. Ослушаться он не посмел, но сколько мог, постарался задержаться в пути, посылая с дороги на имя государей Петра и Ивана Алексеевичей такие слезные прошения: Едучи на службу, я в пути заскорбел, и от той скорби стал дряхл, и глух, и беспамятен, и в уме крушил- ся и глазами плохо вижу, потому что человеченко старой и увечной, руки и ноги переломаны, и иные многие бо- лезни во мне есть, и на Коломне меня, холопа вашего, поновляли и причащали, и маслом святым святили.

Умилителя, государи, надо мною, аки Бог! Не велите, го- судари, меня на Терек посылать.

Шел ему, Безобразову, тогда 69-ый год и жалобы его вполне можно понять.

Зная неуступчивость царской воли, Безобразов особо писал своей жене Агафье Васильевне: Бей челом Авдотье Петровне, Авдотье Аврамовне. Съезди к Федоровым де- тям Полуектовича, к Артемонову сыну к Андрею Арте- моновичу и им челом побей; да съезди к Автамону Ива- новичу и ему побей челом. Съезди к князь Юрьеву сыну Рамодановскому, к князь Юрыо Юрьевичу и побей че- лом. К князь Михаилу Ивановичу Лыкову съезди и по- бей челом. К Александру Петровичу Салтыкову съезди и побей челом.*

Полагая, что просьба должна быть подкреплена мате- риально, Безобразов пишет своей жене в другом письме: За Чачу незачто стоять, лише б только меня поворотили.

Ведаешь ты и сама, что мне есть что дать: запас у меня есть... будет денги, - я и денег дам, ржевскую деревню продам, я. и тысячу дам! - А будет и деревня кому пона- добится, я и деревню дам.*

Все ничего было бы, доехал или не доехал бы новый воевода до места своего назначения, ничто не послужило

бы так к прискорбию и беде, не вздумай он обратиться за помощью к волхвам и ворожеям. Он же нарочно стал сы- скивать таких по своему пути, спрося, чтобы наслали они по ветру тоску на царя Петра по нему, Андрею Безобра- зову, чтоб захотел бы царь его видеть при себе и вернул бы его в Москву обратно.