Стогов Илья

Священные письмена Майа

ликом неба, пред лицом земли: Принес я весть о том, чтоб ты пришел пред лицо владыки моего, пред лицо правителя, средь стен высоких обширного дворца. Так говорил твой голос. Поэтому вернулся, чтобы предупредить тебя, отважного и храброго; сказал он: Введи его сюда пред мои уста, пред мое лицо средь стен высоких

крепости обширной, чтоб смог бы я увидеть

по рту его, увидеть по лицу

его: насколь он храбр, насколько он герой?

Предупреди его, чтоб он не сделал шума

никакого или смуты, представая

пред уста мои, пред лицо мое.

Пусть голову он склонит, пусть смирится, ибо

коль он храбрец, коль он герой, то должен

быть здесь послушным и покорным.

За это будет он почтен и уважаем

в стенах высоких этой крепости обширной.

Так говорил владыка твой и повелитель.

Не это ли сейчас сказал твой голос?

Ну что ж! Но буду ли я героем,

буду ль храбрецом, когда унижусь,

когда склоню я голову смиренно?

Смотри! Вот с чем склоняюсь я: здесь

стрела моя, мой щит, палица моя

тольтекская, топор тольтекский.

Вот с чем склонюсь, вот с чем согнусь я,

когда войду в ворота крепости обширной,

перед воротами огромного дворца!

И если небо и земля мне разрешат,

[то этим] я разрушу

величье и могущество владыки,

твоего правителя! Да, если разрешат

мне небо и земля, то я ударю

вот этим кулаком его лицо и губы

внутри его обширной крепости, его

огромного дворца! И первым ты

испробуешь все это, ты, о самый

храбрый из могучих, воин Рабиналя!

Говоря эти слова, он приближается и угрожает воину Рабиналя.

Женщина-рабыня говорит, становясь между ними:

Киче могучий воин, сын людей Кавека! Остановись! Не убивай мою ты доблесть и мужество мое, храбрейшего из храбрых воителя из Рабиналя!

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

Внутри крепости

В девятый раз говорит воин киче (он предстает перед правителем Хоб-Тохом):

Привет тебе, о воин! Вот я прибыл

ко входу крепости обширной, к воротам

огромного дворца, где ты распространяешь

тень свою и мощь на все вокруг.

Я - тот, о ком перед твоим лицом

и ртом твоим моя известность возвестила.

Я - воин, я - храбрец! И мне

могучий муж, герой из Рабиналя,

тот, кто является твоею доблестью и силой,

пришел, чтоб бросить вызов свой и клич

военный пред ртом моим, перед моим лицом.

Сказал он мне: Я возвестил твое присутствие

перед лицом, перед устами владыки

моего, моего отца, средь стен

высоких обширной крепости. И вот

что голос моего отца, правителя, сказал:

Введи же храбреца и воина сюда

пред рот мой и мое лицо, чтоб смог я

по лицу его, губам его увидеть

сколь храбр он, сколь великий воин.

И посоветуй этому герою

и храбрецу, чтоб он не сделал шума

никакого иль смятенья, пусть склонится,

лицо свое опустит он, когда вступать

он будет в крепость нашу,

в ворота дворца большого. Так

сказал мне твой великий воин

пред ртом моим, моим лицом.

Ну что ж, вот здесь я, храбрец и воин этот!

И если должен я перед тобой склониться,

лицо свое склонить смиренно и колени,

то я склонюсь лишь так:

вот здесь моя стрела, вот здесь мой щит!

Вот чем твою я славу и величие разрушу!

Вот чем по твоему лицу, устам ударю!

Вот чем, владыка мощный, ты испытан будешь мною!

Произнося эти слова, он замахивается своей палицей на правителя Хоб-Тоха.

Женщина-рабыня говорит во второй раз:

Киче могучий воин, сын людей Кавека! Оставь попытку ты свою убить владыку моего и повелителя Хоб-Тоха средь стен высоких крепости его обширной, где мы находимся!

В десятый раз говорит воин киче.:

Тогда вели мне трон мой приготовить, сиденье для меня! Ведь только так в горах моих, моих долинах мне оказывают почести, которых

моя судьба, мое рожденье требуют!

Там у меня есть и сидение и трон! Разве я

буду предоставлен ветру, холоду оставлен?

Так говорит мой голос здесь

пред ликом неба, пред лицом земли!

Пусть небо, пусть земля с тобой да будут,

о вождь Хоб-Тох, владыка-старец!

В четвертый раз говорит правитель Хоб-Тох:

Киче могучий воин, сын людей Кавека!

Благодарю я небо, землю я благодарю

за то, что прибыл ты сюда, внутрь стен

высоких обширной крепости, где

я распространяю тень мою,

мое величие, я, старец,

Хоб-Тох, владыка! Говори же,

открой нам: почему ты подражал

койота жалобному крику,

лисицы тявканью и крику ласки

за стенами высокими обширной крепости?

Ты сделал это, чтобы вызвать,

заставить выйти сыновей моих

прекрасных, детей моих прекрасных.

Ты вызвал их за стены

высокие обширной крепости,

там, в Ишимче, откуда