Стогов Илья

Священные письмена Майа

палицей моей тольтекской,

перед моею сетью и моим оружьем,

перед моей землей для жертвы и моей травой могучей,

перед моей магической травой - табачным корнем!

Теперь заговори! Открой расположенье

твоих долин и гор твоих родных!

Где ты рожден: на склоне ли горы

иль в глубине долины? Кто ты - сын ли

облаков или тумана сын1? Бежал ли ты

перед копьем иль просто от войны?

Вот что вещает голос мой пред небом, пред землею!

И потому скажу тебе я только кратко:

мой пленник и моя добыча,

с тобой да будут небо и земля!

Во второй раз говорит воин киче:

Услышь меня, о небо и земля! Неужто правда то, что ты сказал мне? Те дикие слова, что бросил ты в лицо мне

Сын облаков - уроженец гор, сын туманов - долины.

пред ликом неба, пред лицом земли?

Не говорил ли раньше ты, что я отважен,

что я решительный, могучий воин?

Вот что тогда сказал твой голос!

Ну что ж, испробуй! Буду я отважным?

Так испытай меня! Могучий ли я воин

иль трус, бежавший от копья в сраженьи?

Сказал ты и другое: Открой расположенье

твоих долин и гор твоих родных!

Вот что изрек ты. Что ж, теперь попробуй:

отважный ли я воин? Пробуй, пробуй!

Воитель я! И должен вам открыть

названья гор, долин моих родимых?

Да разве же, как день, тебе не ясно,

что я рожден на склоне гор и в глубине долины,

что я - сын туч, что я - дитя тумана?

И ты надеешься, что я тебе открою

названье гор, долин моих родимых?

Нет! Нет! Скорей исчезнут

и небо и земля!

Вот что скажу пред небом и землею,

вот почему я говорю так кратко!

С тобой да будут небо и земля,

могучий муж, герой из Рабиналя!

В третий раз говорит воин Рабиналя:

Стой, смелый воин, пленник и моя добыча!

Вот что сказал ты пред землей и небом:

Я храбр, я воин и вдруг тебе открою

названье гор, долин моих родимых?

Да разве же, как день, тебе не ясно,

что я рожден на склоне гор и в глубине долины,

что я - сын туч, что я - дитя тумана? Не так ли ты сказал? Ну что ж, как хочешь! Но если ты сейчас же не откроешь названье гор твоих, долин твоих родимых, тогда - да будет воля неба и земли! - предстанешь ты, иль мертвым, иль живым, закованным в цепях, перед моим владыкой, перед правителем моим в могучих стенах моей огромной крепости! Вот что скажу я пред ликом неба, пред лицом земли. Да будут они с тобой, мой пленник и моя добыча!

В третий раз говорит воин киче:

О! Небо и земля, прислушайтесь ко мне!

Вот что сказал твой голос только что пред ними:

Ты можешь изменить слова и выраженья,

что говорил я пред небом, пред землею.

Но есть, есть средство, что тебя заставит

родить слова, что нужны мне, заставит

их произнести! И если не откроешь

ты названье гор твоих, долин твоих родимых,

то - да будет воля неба и земли! -

предстанешь ты, иль мертвым иль живым,

закованным в цепях, пред моим владыкой,

перед правителем моим! Вот что сказал твой голос

пред ликом неба, пред лицом земли.

О небо и земля, воззрите на меня!

Кому же должен я сказать, кому открою

названье гор моих, долин моих родимых?

Быть может вам, о птицы с желтым опереньем?

Иль вам, орлы? Я доблестный и храбрый воин,

оплот вождя тольтеков из Кунена,

оплот вождя тольтеков из Чахуля, я, сын правителя Балама2, вождя киче, правителя Балама, я десять раз спускался по тропинке из края туч и облачных туманов, из гор, долин моих родимых, чтобы напасть на вас! Где, где найдешь ты средство, чтоб я заговорил, изрек слова, тебе желанные,

пред ликом неба и лицом земли? О самый храбрый воин Рабиналя, с тобой да будут небо и земля!

В четвертый раз говорит воин Рабиналя:

Кавек-киче, отважный воин, ты что - любимец мой? Иль старший брат иль брат мой младший? Чудесно! Только как же я сумею заставить сердце позабыть то, что я видел? Здесь, перед мощною стеною огромной нашей крепости? Ведь разве не ты выл, как койот, и тявкал, как лисица, не ты пищал, как белка, подражал успешно рычанию пумы и ягуара здесь, перед мощною стеною огромной нашей крепости? Не ты ли все это делал, чтобы вызвать нас из-за могучих стен

1 Кунен и Чахуль - древние поселения в департаменте Эль-Киче, Гвате- ла.

2 Балам - ягуар, частое имя среди правителей киче и какчикелей.

огромной нашей крепости?

Не ты ль хотел попотчевать нас медом,

нас, верных сыновей1, меня не вызвал ты,

чтоб накормить нас диким желтым медом,

тем свежим медом, который служит пищей

владыки нашего, правителя Хоб-Тоха?

Тогда к чему такая похвальба,

такая дерзость? Нет, совсем напрасно

стараешься поколебать мою решимость,