Франклин Мерелл-Вольф

Пути в иные измерения (Часть 1)

что неизбежно предполагает подавление рассеянной деятельности. Наряду с основным интересом в любое данное время большинство людей чувствует в себе противоположные интересы и желания, и если последним уступить, то первый будет принесен в жертву. Вот достаточное основание принципиально аскетической практики, которая может в крайних своих проявлениях отличаться всей ценностью 'умерщвления плоти' в некоторых религиозных дисциплинах. Человек может пойти на это ради достижения успеха в науке, искусстве, бизнесе и т. п., точно так же, как и для целей, обычно классифицируемых как религиозные. Если основной интерес настолько всеобъемлющ, что вряд ли остаются какие-то противоречивые желания, вполне может быть, что на практике возникнут лишь незначительные неудобства. С другой стороны, важные конкурирующие интересы могут вызвать дисциплину, являющуюся настоящим тяжким испытанием. Но достижение мастерства в любой области, во всяком случае, требует подобной же дисциплины. В вышеприведенном примере аскетизма не существует вопроса принципиальной греховности плотской природы. Фактически, разумное объяснение аскетизма можно дать абсолютно независимо от вопроса греха. Греху отводилось слишком важное место в религиозных мысли и чувстве. Грех как он есть является большей частью случайным и результатом Неведения и, таким образом, в принципе есть заблуждение, а не действительность. Греху уделяется внимание, основанное на идее, будто он достаточно значителен, чтобы быть стоящим объектом войны. Вследствие этого он действительно наделяется жизнью и силой. Мы никогда не уничтожим чего-то, сражаясь против этого. Силу, с которой мы боролись, можно временно подавить, потому что в данное время мы располагаем большей силой. Но верно и то, что мы победили ценой определенного утомления, а тем временем противоположная сила восстанавливается в значительной степени от той же силы, которую мы израсходовали. Когда-нибудь она снова обрушится на нас, и в минуту слабости может нас одолеть. Никто не избежит действия этого закона тем лишь, что умрет физически прежде этой отдачи. Где-то он будет жить снова, и в следующей жизни может оказаться столь же солидарным со злом, как в предыдущей жизни мнил себя солидарным с добром.

Несомненно, сильную плотскую натуру следует обуздывать, а тем, кто не отличается достаточным равновесием мудрости, возможно, на время понадобится чрезвычайное усилие в обуздании. Но гораздо лучше рассматривать такую дисциплину разумно - просто как форму воспитания. Проблема в значительной степени упрощается, если человек, вместо того, чтобы занять позицию борьбы или подавления, примется преобразовывать энергию плоти. Любая форма энергии, какой бы злой она ни казалась, имеет свою высшую форму или аспект, в который ее можно преобразовать. Если усилие сосредоточить на этом преображении, то энергия высвобождается и становится положительной силой, и сделать это сравнительно легко.

Но после всего сказанного и сделанного аскетизм, связанный с плотской природой, принадлежит всего лишь к этапу детского сада в воспитании человека к Более Высокой Жизни. Более высокий и подлинно зрелый аскетизм - совсем иной. Так, когда человек научается быть непривязанным к своим излюбленным мнениям или идеям и готов принять заключения, прямо противоположные его предпочтениям, если очевидность или логика указывают этот путь, тогда он практикует аскетизм в более высоком и благородном смысле. Аскетизм такого рода проникает гораздо глубже в самую суть человека, чем любое обуздание, связанное с одной лишь плотской природой, и если человек сумеет преуспеть в этой высшей дисциплине, тогда все, оставшееся в низшей природе, требующее очищения - всего лишь деталь. В этой высшей дисциплине воля развивается так сильно, что плотская природа контролируется сравнительно легко, если прилагается соответствующее усилие.