Леон Дени

Спиритизм - Религия Будущего

прочь от себя пустую эту грусть, эти бесполезные печали, вид коих повергает их в отчаянье. Они умоляют нас смело и настойчиво трудиться над совершенствованьем и улучшением нашим, дабы вновь встретиться и соединиться с ними в духовной жизни.

    Наконец путь испытаний пройден; праведник чувствует, что предел близок. Земные вещи день ото дня бледнеют в глазах его. Солнце кажется ему тусклым, цветы блеклыми, дорога более каменистой. Полный доверия видит он приближенье смерти. И разве она не будет затишьем после бури, гаванью после опасного плаванья?     Сколь величественное зрелище — душа, полная смиренья, когда она готовится покинуть землю после мучительной жизни! Она бросает последний взгляд на своё прошлое; в некоем полумраке, она вновь прозревает претерпленные униженья, невыплаканные слёзы, приглушённые стоны, мужественно перенесённые страдания. Она чувствует, как осторожно развязываются путы, привязывающие её к этому миру. Сейчас она покинет своё недостойное тело, оставит далеко позади себя все материальные ограниченья. Чего может она бояться? Разве не проявила она себя в самоотреченьи, не пожертвовала свои интересы истине и долгу? Разве не испила она до дна чашу очищенья?     Она видит также и то, что ожидает её. Флюидические образы дел её, исполненных отреченья и жертвы, её великодушные мысли опередили её, усеяв, словно сверкающие вехи, путь её восхожденья. Се суть сокровища её новой жизни.     Она различает всё это, и взгляд её поднимается ещё выше, туда, куда приходят со светом на челе, любовью и верой в сердце.     При зрелище этом небесная радость наполняет её; она почти сожалеет, что недостаточно страдала. Последняя молитва, словно крик радости, вырывается из глубин её существа и возносится к Отцу её, к её возлюбленному Повелителю. Эха пространств повторяют этот крик освобожденья, к коему присоединяются голоса блаженных духов, толпою спешащих ей навстречу.

    Молитва должна быть доверительным излияньем души Богу, уединённой беседой, всегда полезным, часто плодотворным размышлением. Это убежище по предпочтительности сердец страждущих, истерзанных. В часы уныния, душевной тоски и отчаянья, кто не находил в молитве утешения, поддержки и облегченья своим бедам? Потайный диалог устанавливается между страждущей душой и вызванной силой. Душа обрисовывает свои томления, свои слабости; она молит о помощи, о поддержке, снисхождении. И тогда, где-то во глубине сознания, ей отвечает некий таинственный голос, голос Того, из Кого исходит всякая сила для битв этого мира, всякий бальзам на наши раны, всякое озарение нашим сомненьям. Голос этот утешает, возвышает, убеждает; он ниспосылает нам смелость, покорность, стоическое смирение. И мы освобождаемся от печали, от подавленности; луч божественного солнца просиял в нашей душе, возродил в ней надежду.     Есть люди, злословящие на счёт молитвы, находящие её пошлой, смехотворной, нелепой. Это те, которые никогда не молились или никогда не умели молиться. Ах! без сомненья, если речь идёт обо всех этих «патернострах», бубнящихся сонно и равнодушно, об этих вызубренных цитатах, столь пустых и тщетных, сколько нескончаемых, обо всех этих молитвенных «артикулах», расклассифицированных и пронумерованных, кои губы лепечут без участия сердца, то можно понять их критику и скептицизм; но дело в том, что всё это, собственно, и не есть молитва. Молитва — это возвышение, вознесение над вещами земными, страстный призыв к высшим силам, порыв вверх, взмах крылами к областям, в коих душа черпает необходимые ей вдохновения. И чем сильнее её порыв, чем искреннее её призыв, тем более внятные, более светлые открываются ей гармонии, голоса, красоты высших миров. Это словно окно, распахивающееся в невидимое, в беспредельное, и чрез которое ей доносятся тысячи утешений и возвышенных впечатлений. Впечатлениями этими она проникается, опьяняется, закаляется в них, словно в флюидической возрождающей ванне.     В беседах этих души с Высшей Силой слова всего менее должны быть подобраны и записаны заранее; в особенности же молитва не должна быть формулой, коей длина измеряется в соответствии с числом вписанных в неё слов, что становится уже извращением, почти святотатством. Слова молитвы должны меняться в зависимости от потребностей и настроения человека. Это крик, жалоба, излияние cкорби или песнь любви, действо обожания или анализ своих поступков, нравственная опись, производимая под Божьим оком, или же простая мысль, воспоминание, взгляд, обращённый к небесам.2