Аллан Кардек

Книга Духов (Надежды и Утешения)

иногда не зависят от воли; но раненая гордыня, уязвленное честолюбие, беспокойная скупость, зависть, ревность, словом, все страсти для души суть орудия пытки.

Зависть и ревность! Счастливы те, кто не знают этих двух гложущих червей! При зависти и ревности нет ни спокойствия, ни возможности самоуспокоения и отдыха для пораженного этим злом: предметы его вожделения, ненависти, досады встают пред ним, как призраки, не дающие ему никакой передышки, и преследуют его Даже во сне. Кто завистлив и ревнив, находится в состоянии постоянной лихорадки. Разве можно пожелать себе этого, и неужели же вы не понимаете, что страстями этими человек устраивает себе добровольные пытки и что жизнь на земле становится для него настоящим адом?”

+ Многие выражения энергично рисуют последствия некоторых страстей; так говорят: “надуться от гордости”, “умереть от зависти”, “высохнуть от ревности”, “потерять аппетит, лишиться сна от досады” и т. д.; картина эта как нельзя более соответствует действительности. Порою даже ревность не имеет определенного объекта, есть люди, по природе своей ревнующие ко всему, что возвышается, выходит за черту посредственности и обыденности, даже тогда, когда у них нет в том никакого прямого интереса, и это единственно потому, что сами они не могут достичь того же; все, что представляется им выше их кругозора, задевает их за живое, и если б только они составляли в обществе большинство, они пожелали бы все опустить до своего уровня. Это зависть, соединенная с бездарностью*.

Человек зачастую несчастен лишь потому, что придает слишком большое значение вещам земным; именно разочарованные тщеславие, честолюбие и скупость создают его несчастье. Если он ставит себя выше узкого круга материальной жизни; если он возносит свои мысли к бесконечности, являющейся его судьбой, то превратности человеческого существования представляются ему тогда мелкими и детскими, подобно печалям ребенка, переживающего из-за утраты любимой игрушки, бывшей для него источником высшего блаженства.

Тот, кто усматривает счастье свое в удовлетворении гордыни и грубых аппетитов, делается несчастен, когда не может их удовлетворять, в то время как тот, кто довольствуется необходимым, счастлив и тем, что всем прочим представляется несчастьем.

Мы говорим о человеке цивилизованном, ибо у дикаря, поскольку потребности у него более ограниченные, нет тех же поводов ддя расстройства и переживаний: его способ видеть вещи совершенно иной. В цивилизованном состоянии человек размышляет о своем несчастье и его анализирует, и поэтому он более затронут им; но рн может также размышлять о средствах утешения и их анализировать. Это утешение он черпает в христианском чувстве, дающем ему надежду на лучшее будущее, и в спиритизме, дарующем ему уверенность в этом будущем.

________

* Можно ли лучше описать историю власти и болезни большевиков и их бюрократии? (И. Р.)

§ 150. УТРАТА ЛЮБИМЫХ

934. Разве утрата тех, кто нам дорог, не такова, что вызывает в нас печаль, и печаль тем более законную, что утрата эта непоправима и не зависит от нашей воли?

“Такая причина затрагивает как богатого, так и бедного: это испытание или искупление — таков общий закон; но утешение в данном случае заключается в том, что вы можете сообщаться с вашими друзьями с помощью средств, имеющихся в вашем распоряжении, в ожидании того, пока у вас не появятся другие, более прямые и более доступные вашим органам восприятия.”

935. Что думать о мнении людей, рассматривающих сообщения с загробным миром как профанацию?

“Не может быть профанации, когда есть сосредоточенность и вызывание проводится с должным уважением и соблюдением приличий; лучшим доказательством тому служит то, что любящие вас духи с удовольствием отзываются на ваш зов; им очень приятно, что вы помните о них, и они рады побеседовать с вами: профанация заключалась бы в том, чтобы заниматься этим легковесно.”

+ Возможность вступить в общение с духами — утешение весьма сладостное, поскольку она доставляет нам средство беседовать с нашими родными и друзьями, покинувшими землю прежде нас. Вызыванием мы приближаем их к себе: они оказываются рядом с нами, слышат нас и отвечают нам; мы как бы Перестаем быть отделенными друг от друга. Они помогают нам своими советами, выражают нам свою привязанность и удовольствие, которое доставляет им наша память о них. Нам радостно знать, что они счастливы, от них самих узнать подробности их нового существования и приобрести уверенность в том, что и мы, в свою очередь, присоединимся к ним.