А. Панов

Школа сновидений (Часть 1)

бывали такие состояния, осо¬бенно по вечерам, когда я возвращался из Дома Культуры... шел ничего не замечая, и то ли мечтал, то ли видел какие-то веши... помню точно: однажды шел так и как то так вижу себя фабрикантом, и свою собственную фабрику в лесу... потом думаю: стоп, какие фабриканты при Советской власти? Иду дальше и опять: я фабрикант, моя фабрика почему-то в лесу... Машинально, не видя ничего вокруг, вхожу во двор дома в тем¬ноте и вдруг... чуствую две огромные лапы на своих плечах и нечеловеческое дыхание в затылок... (смеется) ...чуть не обде¬лался, подскочил на месте и заорал дурным голосом, и тут смот¬рю — а это наш пес — кавказская овчарка, здоровенный гад был, в полный рост! Вот... а теперь, через 10 лет, оказывается я фабрикант, и фабрика моя, как вы знаете, — в лесу... (смеет¬ся).»

В том, что мы обычно называем предчувствием, есть скры¬тая сторона, как правило, не осознаваемая нами: в ходе предчувствования мы не только узнаем нечто о возможном буду¬щем, но и , если можно так выразиться, гарпуним его, т.е. со¬вершаем безотчетное действие, создающее либо возможность вхождения в зону нашей досягаемости определенных потоков времени-событии, либо иногда даже (при насильственном скла¬де натуры) непосредственно захватываем некоей нашей силой конкретные формы времени и подтягиваем себя к ним, либо их к себе.

Сила, позволяющая нам делать это, находится в нас, за плотиной, шлюзами которой служат наши конкретные желания, точнее, те из желаний, которые имеют особое нутряное напря¬жение, те, в которые мы временами способны вложить всего себя.

Родство, а может и единство того в нас, что рождает и воп¬лощает наши сны и мечты, позволяет одним людям реализовы¬вать мечты, а другим — кошмары. Почему так происходит, со всей точностью объяснить невозможно, но если под судьбой понимать не неизбежность и фатальность причинно-следствен-ных связей, а рост и путешествие осознания, то можно предпо¬ложить, что сбывание кошмара — это болезнь роста сознания. Правда, у автора нет никаких достоверных сведений о том, что есть шансы этим переболеть у тех, чья жизнь обрывается воп¬лощением их кошмара, но кто знает, кто знает...

Линейное время, существующее только в нашем воображе¬нии, порождено линейным синтаксисом новых языков. То есть наше восприятие последовательности мира и судьбы как одно¬направленного развертывания от жизни к смерти порождено линейным синтаксисом речи и больше ничем. К сожалению, на взгляд автора, это как раз пример самого массового и самого плачевного коллективного сновидения-кошмара всего челове¬чества, сбывающегося на протяжении многих веков.

В этом смысле распространенный вариант судьбы — это все¬гда лента фильма, в которой кадры расположены в самой плос¬кой из всех возможных последовательностей относительно ре¬ального бытия живого. Те намеки на нелинейный синтаксис мироздания, которые мы находим в сновидениях и воплощаем в поэзии и мифах, — всего лишь намеки.

Для того, чтобы освободить последовательность своей судьбы, человеку необходимо родить другие отношения тела со временем, необходимы другие цели для нашей живой воли, иные направления любви.

Силы судьбы не сводятся лишь к силам жизни и силам смер¬ти, — это всегда ещё и сила свободы. Судьба — это всегда путешествие, и в этом её отличие от просто жизни.

Я чувствовал время простора,

как простынь сползает во сне

с бедер и слева, — и скоро

рассвет многокрылый, и мне

легко и щекотно, как перед

счастливой дорогой. Порядок

простора нескорый...

3

Не рискуя впасть в ложную ясность, более или менее досто¬верно и конкретно можно говорить лишь о тех пластах судьбы, которые состоят из действий и событий, вызванных к жизни желаниями, воспитанными системой ценностей обществом в целом или отдельными слоями общества. Сюда же следует от¬нести действия и события, вызываемые желанием нарушить общественные запреты, с той разницей, что за такими действи¬ями изредка дышит возможность тех форм судьбы, которые менее уловимы для общественного познания. Но в этой книге нас прежде всего интересуют те свойства судьбы, которые по¬зволяют соотнести с ней пространство снов и сновидений, об¬ласть мечты и достижения её.

В тех языках, в которых слова «сон» и «мечта» обозначаются одним словом, связь между человеческой способностью порож¬дать виды реальности очевидней.