А. Панов

Школа сновидений (Часть 1)

человеческого тела.

Проблема заблуждения древних видящих однозначно выте¬кает из того типа социализации (обобществления), который за¬родился с возникновением речи. Причудливость, одержимость, фантасмагоричность и неистребимый привкус кошмара, — од¬ним словом, паранойя, так характерная для искаженных реаль¬ностей древних видящих и современных государств, очевидно, не является родовой болезнью человечества, а есть лишь детс¬кая болезнь роста сознания, очарованного новым инструмен¬том осознавания — речью, Словом.

Образ и слово генерирует иллюзию своей самодостаточной жизни, во всяком случае, для нетрезвого восприятия. Иллюзии во сне порождаются через восприятие образов вещей и дей¬ствий, заслоняющих реальность. Иллюзии речи порождены эк¬ранирующими свойствами слова относительно смысла реаль¬ности. На взаимопроникновении и пересечении образов и слов возможность заблуждений для восприятия и действий многократно увеличиваются.

Практически способ выхода из большинства заблуждений выглядит как восстановление и укрепление невербальных и безобразных центров восприятия, с одной стороны, и очищение и возрождение трезвого пользования словом и образом — с другой.

В живом синтаксисе человеческой судьбы много лакун. Из них иногда сквозит непостижимым, иногда — неожиданной сво¬бодой иного выбора. Темноты не означают бессмысленности, - чаше это иные смыслы, как сны, которых мы не помним. Не так важно сделать выбор. Важно видеть и знать, что неизбеж¬ность — не единственное, что есть в судьбе, что это — лишь одна из возможностей. Настоящий выбор рождается только свободой сознания. А свобода была прежде всего остального, чтобы мир был живым.

Очарованные речью и смертью, человеки повернуты спи¬ной к своей большой и бессмертной — к своей иной судьбе.

Но нигде в мире нет ничего предопределенного и неизбеж¬ного, — оно существует лишь в уме и речи. Лакуны судьбы и лакуны снов напоминают о свободе, а не о Роке.

4

Каково же настоящее назначение языка и речи?

Впрочем, складывая так вопрос, мы невольно подпадаем под действие самой фундаментальной иллюзии, порождаемой Сло¬вом и последовательностью языка мышления: иллюзии сотво-ренности Мира по незыблемому Слову Божьему, предусмот¬ревшему расписание всего прошлого, настоящего и будущего. Но такой незыблемой матрицы предписаний и расписаний, воп¬реки всем Священным Писаниям, все же не существует: мир находится и в состоянии постоянного становления, развития и поиска.

Поэтому говорить можно скорее о тех возможностях, кото¬рые скрыты в силе речи и языка.

Неверно, что свободу речи, в том числе и от общественного порабощения, можно отыскать в её прошлом, в праязыке. Речь — сравнительно недавнее приобретение человечества, и тот небывалый градус возвышенной свободы, ощущаемый нами иногда как бы в ней, находится не в её прошлом, а в её буду¬щем, которое, может быть, рождается на наших глазах и в на¬ших телах.

Есть основания предпологать, что речь — это область дей¬ствия, так же как сновидение, но человечество пока не разви¬ло возможности речи дальше подмены действия думанием и обескровливания воли к свободе.

Может быть, подлинной функцией речи является не созда¬ние, укрепление и воспроизводство общественного порядка и государства, а — толчок сознания в Неизвестное, выход из пре¬жнего распорядка.

Может быть, основа действия речи — не общение, а произ¬водство энергии для толчка, освобождающего восприятие нео¬граниченной свободы сообщения с Неизвестным, находившим¬ся до этого в запретных зонах. В этом смысле естественные возможности речи таковы, как и у сновидения. Речь — это сно¬видение наяву.

Однако различие между скрытыми подлинными возможнос¬тями речи и речи в обществе такое же, как между сновидением и бессвязным сном. И в этом смысле жизнь, конечно же, есть сон.

Вспышки подлинных возможностей речи остаются в лучших и возвышенных поэтических произведениях и мистических текстах, создатели которых внутренне не претендуют на большее, чем приглашение в неизвестное достоверное.

Может быть, слово — это благодать Известного и зов Неиз¬вестного. Наша внутренняя речь энергетически, скорее всего, это способ бросить якорь в известном и способ направить себя в Неведомое.