Лобсанг Рампа

Шафранная Мантия

ними.

Он подошел и поднял меня. Тем самым я был избавлен от мучений вставания на свои непослушные ноги. Я пошел за Наставником в его комнату. На столе лежали три свертка. Он поднял один из них и сказал:

— Это очень старая китайская картина. Она была сделана много столетий назад на шпоне. Это подарок из города Пекина. С помощью этого изображения я хочу показать тебе, как органы человеческого тела можно представить в виде монахов, которые выполняют различную работу.

Наставник указал на одно из изображений.

— Вот здесь, например, — сказал он, — монахи заняты перемешиванием пищи и жидкости — это жедудок. Они перерабатывают всю эту пищу и отправляют ее по разным трубам, чтобы она попала к другим монахам. Если ты изучишь эту картину, ты получишь хорошее представление об основных функциях человеческого тела.

Он свернул свиток и аккуратно связал его маленькими лентами, которые были прикреплены к нему. Затем он вытащил другой и развернул его передо мной.

— Здесь, —- продолжал он, — представлен позвоночник с разными чакрами. Ты видишь, что энергетические центры расположены между основанием позвоночника и макушкой головы. Эту схему можно повесить в твоей комнате, чтобы ты мог видеть ее перед сном и сразу же после пробуждения.

Он аккуратно свернул свиток и связал его.

Потом он вытащил следующий — третий» — развязал его и, развернув, показал мне.

— На этом рисунке представлена нервная система — то, что ты должен будешь изучить. Вот затылочный узел, вот блуждающий нерв, сердечное сплетение, солнечное сплетение, а вот тазовое сплетение. Все это ты должен знать, все это важно для тебя, если ты хочешь стать ламой-медиком.

Я смотрел и все больше падал духом. Мне казалось, что я никогда не смогу изучить все эти части и закоулки человеческого тела, все эти изгибающиеся нервы и огромные пятнистые чакры. Я успокаивал себя тем, что у меня впереди еще много времени. Лишь бы мне дали возможность заниматься в нужном темпе. И если даже я не смогу выучить столько, сколько нужно, — не беда. Все, что ни делается, — к лучшему.

— Сейчас я предлагаю тебе пройтись и подышать свежим воздухом. Отнеси это в свою комнату и можешь провести остаток дня по своему усмотрению... Только не попади опять в какую-нибудь переделку, — сказал он, улыбнувшись.

Я уважительно поклонился ему и взял три свитка. Войдя в свою комнату, я закрыл за собой дверь. Некоторое время я стоял посередине, размышляя, как бы мне закрепить эти картины на стенах. Тут я заметил, что на стенах уже есть подходящие выступы. Я осторожно взял стол и поставил его под одним из выступов. Взобравшись на него, что добавило мне еще фут роста, я с помощью веревки прикрепил одну из схем на стене.

Затем я отошел в противоположный конец комнаты и оценивающе посмотрел на свою работу. Картина висела неровно. Я еще раз критически присмотрелся и, подойдя к стене, выровнял ее. Удовлетворенный тем, что мне удалось правильно повесить одну из картин, я приступил к работе с остальными двумя. Наконец и с ними было покончено. Я потер руки, ощущая полное удовлетворение. С чувством выполненного долга я вышел из комнаты, хотя не знал еще, как выбраться на улицу. Вдруг в конце коридора я увидел монаха-слугу. Он дружески поприветствовал меня и сказал:

— Вот это самый короткий путь наружу. Эта дверь предназначена для лам, но мне говорили, что тебе разрешено пользоваться ею.

Он показал мне дверь, и я, поблагодарив, быстро выскользнул на свежий воздух.

Я стоял на открытой площадке. Прямо под моими ногами была горная тропинка. Справа группа монахов была занята работой. Мне показалось, что они расчищают дорогу. Я не стал околачиваться поблизости, потому что мне не хотелось быть посланным с какими-то поручениями. Я прошел вперед и, присев на камень, стал смотреть на город.

Он находился достаточно близко, и в ясном воздухе Тибета я мог отчетливо разглядеть одежду торговцев, монахов и лам, которые спешили по своим делам.

Я прошел еще несколько ярдов и сел на другой камень, возле которого рос замечательный маленький куст. Мой взгляд устремился вниз на болото. Трава на нем была густой и зеленой. Я мог различить пузыри, поднимающиеся со дна глубоких омутов.