Лобсанг Рампа

Шафранная Мантия

Вы даете мне девять рупий, забираете это, и мы расстаемся хорошими друзьями!

Паломники проходили по Кольцевой дороге. Некоторые из них падали ниц, поднимались и снова падали, словно такой особенный способ передвижения мог принести им спасение. Другие шли прямо, разглядывая расцвеченные иззубренные скалы, самую удивительную достопримечательность здешних гор. Когда они подходили ближе, я мог слышать их бормотание:

— Смотри, кто-то выглядывает с крыши. Наверное, это лама.

Это заставляло меня смеяться. Я — маленький мальчик, стоящий наверху в развевающейся мантии — казался им ламой. Нет. Еще нет. Но со временем я стану им.

Произнеся свое извечное: «Ом мани падме хум!», паломники уходили прочь. Торговцы пытались продать им свои амулеты, молитвенные колеса, брелоки и гороскопы. Большинство этих вещей было сделано в Индии и завезено сюда, но паломники не знали об этом, не знали они и того, что все эти предметы никогда не были благословлены в требуемой манере. Но разве не то же самое происходит во всех других странах и со всеми другими религиями? Торговцы повсюду одинаковы.

Я все всматривался со своего высокого насеста, всматривался в направлении Лхасы, стараясь проникнуть взглядом сквозь легкую дымку, вызванную сжиганием навоза. Погода стала заметно ухудшаться. Я посмотрел вверх и увидел над собой огромную снежную тучу. Я дрожал. Иногда в это время суток было слишком жарко, около сорока градусов по Фаренгейту, тогда как ночью температура падала иногда даже ниже нуля. Но в данный момент погода мало интересовала меня.

Я успокаивал себя, стараясь удержаться на локтях, положив их перед собой на стену. Я вглядывался до боли в глазах. Наконец мне показалось, что я увидел то, что желал. Я стал смотреть с еще большим воодушевлением и увидел приближающегося ламу в шафранной мантии. В ту же секунду я подскочил с такой энергией, что мои предательски слабые ноги подвели меня. Я шлепнулся на спину, опрокинутый ветром. Несколько секунд я не мог вздохнуть, затем опять поднялся на ноги и выглянул из-за стены. Но нет, обладатель шафранной мантии был не тем, кто мне нужен. Я смотрел на него, стремительно идущего в окружении своих спутников. Он вышел на Кольцевую дорогу, и я увидел, как путники расступаются перед ним и провожают его поклонами. Затем где-то через полчаса, проходя мимо, он взглянул вверх, увидел меня и сделал движения руками, которые я сразу понял. Это означало, что мой Наставник прибудет очень скоро.

Это было мило с его стороны, и я высоко оценил его доброту. Высокопоставленные ламы обычно не имеют привычки обращать внимание на малышей. У меня было много возможностей убедиться, что среди священников существуют разные люди, одни — холодные, совершенно аскетичные, отбросившие все человеческие эмоции; другие — веселые, всегда готовые прийти на помощь другому вне зависимости от его звания, возраста или положения в жизни, и, стоит сказать, они-то и были по-настоящему лучшими, по-настоящему аскетичными и праведными. Мне нравились люди, которые могли понять горести и страдания маленького мальчика.

Из высокого окна, до которого я еще никогда не добирался, потому что был всего лишь послушником, высунулась голова и посмотрела вниз. Лицо было усатым. Я почтительно склонил голову. Когда я поднял глаза, лицо исчезло. Некоторое время я стоял в раздумьях, я надеялся, что не доставил никому неудобства, забравшись на эту крышу. И, насколько я знал, не нарушил никаких правил. В последнее время я отчаянно старался вести себя так, чтобы ничто не могло отсрочить встречу с моим Наставником.

Вдали, у величественно высокого Чакпори, я видел монахов, занимающихся своими делами. Они шли вереницей вдоль стен, и я подумал, что, без сомнения, они воздают благодарность за очередной сноп трав, принесенных с высокогорья. Я понял: группа монахов недавно вернулась из удаленных уголков гор, где ежегодно проводится сбор целебных трав. Я надеялся, что вскоре смогу стать членом такой группы.

Вдалеке показался стелющийся шлейф дыма. Я увидел копошащуюся группу людей, по-видимому они заваривали чай, чтобы приготовить тсампу. Было видно, что это торговцы, среди них не было никого, одетого в цветную мантию, все — в серых скучных одеждах, и все — в своих меховых шапках.

Опять поднялся пронизывающий ветер. Внизу торговцы собирали свои пожитки и уходили в укрытие. Паломники для защиты от ветра прижимались к скалам. Нищие демонстрировали чудеса проворства, забывая о всех своих недугах, и разбегались прочь от приближающейся пыльной бури.