Лобсанг Рампа

Пещеры Древних (Часть 1)

вам в горло, в то время как вторая — в правую руку. Только смерть или подошедший вовремя монах могут заставить их ослабить хватку.

Что касается меня или других людей, обожающих этих кошек, то в нашем присутствии они будут кататься, мурлыкать и даже позволят нам поиграть с драгоценностями — поиграть, но не забрать. Черные, с ярко голубыми глазами, пылающими в сумраке кроваво-красным светом, они известны в других странах как «сиамские». Здесь, в холодном Тибете, они все черные. В тропиках же, как я говорил, они белые.

Мы бродили по залу, осматривая золотые фигуры. Снаружи ураган продолжал грохотать и носить тучи пыли, захватывая все, что было оставлено без присмотра, и создавая огромную опасность для тех, кого срочные дела заставили отправиться в путь. Но здесь, в храме, было настолько тихо, что слышалось шарканье ног многочисленных паломников, совершавших свой обход, и непрерывное «Клак-клак» вечно вращающихся молитвенных колес. Мы их не слышали. Колеса крутились день за днем, ночь за ночью с постоянным щелканьем, и этот звук стал частью нашего существования — мы слышали его не больше, чем стук сердец или шум дыхания.

Но все же был другой звук — резкое, настойчивое «Урр-урр» и звон металлических ставней, о которые терся головой старый Том, напоминая мне, что мы с ним уже давно знакомы. Я пропустил свои пальцы сквозь решетку и почесал ему голову. Приветствуя, он слегка куснул меня за пальцы, а затем стал с жаром вылизывать их своим старым шершавым языком. Подозрительное движение в глубине храма — и он, словно молния, помчался защищать «свои» сокровища.

— Давайте пройдем по торговым рядам! — шепотом предложил Тимон.

— Дурак! — прошептал в ответ Юлгай. — Ты же знаешь, что они закрыты во время урагана.

— Тихо! — послышался свирепый голос Проктора. Он вышел из тени и толкнул Тимона так, что тот потерял равновесие и растянулся на полу. Монах, стоявший неподалеку, неодобрительно посмотрел на происходящее и продолжал с остервенением крутить свое молитвенное колесо. Большой проктор, бывший почти семи футов ростом, возвышался над нами, как гора, и шипел:

— Если вы хоть раз еще пискнете... Я своими руками разорву вас на части и выброшу на улицу собакам. А теперь тихо!

Напоследок он сердито взглянул на нас и исчез во мраке. Осторожно, опасаясь даже зашелестеть мантией, Тимон поднялся на ноги. Мы сняли сандалии и на цыпочках подошли к двери. Снаружи продолжал бушевать ураган, ветер нес с гор острые, ослепительно белые снежные иголочки. С более низких вершин Поталы и Чакпори летели черные тучи пыли. Вдоль Святого пути, в сторону Города, неслись гигантские пыльные столбы. Ветер ревел и завывал так, что казалось, будто спятивший дьявол играл сумасшедшую какофонию, лишенную малейшего смысла.

Держась друг за друга, мы ползли вокруг Йо-Канга на юг, ища укрытия в нише за Залом совещаний. Кружащиеся воздушные потоки угрожали оторвать нас от земли и перебросить через стену в Цанг-Кунг-Наннери. От одной этой мысли душа уходила в пятки, и мы прижимались к стене. Мы достигли нашей цели. Для этого пришлось приложить огромные усилия, и дыхание с трудом вырывалось из наших легких.

— «****», — сказал Тимон. — Я бы хотел проклясть этого **** Проктора! Твой почтенный Наставник может это сделать, Лобсанг.

— Может тебе удастся убедить его превратить этого **** в свинью, — добавил он с надеждой. Я покачал головой:

— Я уверен, что он этого не сделает. Лама Мингьяр Дондуп никогда не причинит вреда человеку или животному. Хотя хорошо было бы превратить Проктора во что-нибудь. Он жестокий тип!

Ураган ослабевал. Завывание ветра становилось менее пронзительным. Щебень, который нес ветер, падал на дороги и грохотал по крышам. Все меньше пыли забивалось под наши мантии. Тибет — высокая и суровая страна. Рождающиеся над горами ветры с яростью устремляются через перевалы и часто становятся причиной смерти путников, — те находят свою смерть в ущельях. Завывающие ветры врываются в коридоры монастырей и «подметают» их, унося пыль и мусор, а затем снова вырываются на простор.