Лобсанг Рампа

Зажечь Огонь

которая произошла со мной в Лондоне.

— Что за история? — спросил Лама Мингьяр Дондуп. — Что-то, чего я еще не знаю?

— Вполне возможно, — ответил Старый Человек, — давайте, я расскажу вам об этом. Поздней ночью я сидел в доме на Саутс Кенсингтон, сидел в темноте, думая о разном, медитируя, и почему-то я не опустил шторы. Вдруг я услышал страшный грохот и, спустившись вниз, чтобы выяснить причину переполоха, увидел у входной двери двух крепких лондонских полицейских.

— Сэр, — сказал один из них, как я понял по нашивкам, сержант, — что вы делаете в этом доме?

— Что делаю? — повторил я. — Мне кажется, я ничего сейчас не делаю. Я сидел и размышлял о жизни.

— Так, — ответил сержант, — нас срочно вызвали, потому что у вас в окнах горел слишком яркий свет.

— О, — сказал я, — это маловероятно, но если бы и так, разве это преступление?

Сержант посмотрел на своего подчиненного и пожал плечами.

— Может быть и преступление, — сказал он. — Вы могли подавать сигнал гангстерам, чтобы показать им дорогу, или что-нибудь еще в этом роде. — Потом он принял решение. — Я хотел бы осмотреть вашу квартиру.

— У вас есть ордер на обыск? — спросил я.

— Нет, — ответил он, — но если вы не позволите мне обыскать вашу квартиру, я оставлю здесь констебля, чтобы он наблюдал за вами, и пойду за ордером.

Мне ничего не оставалось, как пожать плечами и ответить:

— Хорошо, идите, куда хотите, и можете осматривать все, что вам угодно.

Итак, двое полицейских облазили и осмотрели все вокруг и, самое удивительное, заглянули в ящики письменного стола. Не найдя ничего, через сорок пять минут они, удовлетворенные, покинули квартиру.

— Не делайте этого больше, сэр, — сказал сержант, уходя. — Это создает нам слишком много хлопот. Лама Мингьяр Дондуп засмеялся.

— Что бы ты ни делал, Лобсанг, — сказал он, — ты, по-видимому, привлек дурное внимание. Я не могу себе представить, чтобы кто-то еще был чуть ли не арестован за то, что показал свою ауру во время размышлений.

Старый Человек казался слегка подавленным.

— Так вы считаете, что моя задача еще не выполнена? Что я должен сделать еще?

— Ты сделал все, — ответил Лама Мингьяр Дондуп. — Без сомнения, ничто не осталось недоделанным. Ты сделал больше, намного больше, чем пришел сделать, но так случилось, что из-за неудач других нужно сделать что-то еще.

— Что же? — спросил Старый Человек.

Лама Мингьяр Дондуп посмотрел на кончик своего носа и постарался скрыть улыбку.

— Должна появиться еще одна книга, двенадцатая. Мы должны подумать об этом, и это определенно нужно иметь в виду. Но есть еще одна маленькая задача, кое-что, связанное с изобретением, которое еще может потрясти этот мир.

Еще некоторое время Старый Человек и Лама Мингьяр Дондуп продолжали беседу, но здесь не место описывать все, что было сказано. Старый Человек чувствовал смертельную усталость, а благодаря расходам на оплату медицинских счетов и других жизненных потребностей, он не знал, сможет ли продержаться еще хотя бы месяц. Наконец Лама Мингьяр Дондуп, пришедший из верхнего астрала, постепенно растаял, и за окнами опять появился слабый дневной свет.

Время. Какая странная вещь это искусственное время. Можно в мгновение ока совершить астральное путешествие и вернуться обратно, а здесь внизу, на Земле, человек привязан к часам и к движению Солнца, управляющего этими часами. Здесь, в Ныо-Брансвик, солнце садится. А за несколько тысяч миль отсюда Джон Хендерсон еще занят своей работой, там еще только полдень. Не так далеко отсюда Валерия Сорок, образец преданности и аккуратности, вероятно, как раз в этот момент покидает свой офис и, наверное, думает о чае. Да, скорее всего, Валерия думает о чае, потому что одной из ее слабостей является то, что она слишком много думает о еде! «Я должен поговорить с нею о ее диете», — сказал себе Старый Человек.

В другую сторону от него жили леди Ворстмэн, которые скорее всего были сейчас дома и слушали радио, а может быть, занимались, а может, одна из них собиралась ложиться спать.

Здесь же леди Тэдди и Клео затеяли свою вечернюю игру, гоняясь за своей любимой игрушкой, и это была славная мягкая игрушка, сделанная из куска старого шерстяного платья.