Лобсанг Рампа

ДОКТОР ИЗ ЛХАСЫ (Часть 1)

что из его груди, стекая по мантии, струится кровь и что руки у него тоже все в крови. Он подошел ко мне, и я попятился, едва не споткнувшись о ствол лежащего дерева. Ноги у меня подкосились, и я сел на дерево.

— Лобсанг, Лобсанг, ты что, не узнаешь меня? — услышал я столь знакомый голос. Я медленно поднялся, протер глада и бросился навстречу ламе.

— Погоди, погоди! — остановил он меня. — Ты не должен прикасаться ко мне. Я пришел к тебе, чтобы попрощаться, ведь сегодня — мой последний день на земле. Скоро я отправлюсь в иные миры. Может, сядем и поговорим?

Ошарашенный, перепуганный, не в состоянии вымолвить ни слова, я снова сея на упавшее дерево. Над нашими головами проносились облака, на деревьях тихонько шелестели листья, а ночные птицы кружили во тьме в поисках добычи, не обращая на нас никакого внимания. Неподалеку от конца ствола, на котором мы сидели, появилось мелкое ночное животное. Оно попискивало и, шурша травой, искало себе корм.

Я сидел на одинокой, продуваемой ветром и освещенной луной поляне и разговаривал с духом своего наставника, ламы Мингьяра Дондупа, который пришел из потусторонней жизни поговорить со мной. Он сидел рядом со мной так, как это часто бывало в Лхасе. Я не мог коснуться его, потому что он находился на расстоянии нескольких ярдов от меня.

— Отправляясь из Лхасы, ты спрашивал меня, сколько лет я еще пробуду на земле. И вот теперь я покидаю землю. Прежде чем отправиться дальше, я решил повидаться с тобой.

Я смотрел на него. Это действительно был тот человек, которого я знал лучше всех. Я смотрел на него и — хотя и был весьма сведущ в таких вещах — не мог поверить, что сейчас он находится рядом со мной не во плоти. Мне казалось невероятным то, что это всего лишь дух, серебряная нить которого порвана, а золотая чаша — разбита. Он по-прежнему казался мне нормальным земным человеком — каким я его всегда знал.

На ламе была его обычная одежда: бледно-красного цвета ряса и золотистая накидка. Он выглядел уставшим, словно прибыл издалека и пережил по пути много невзгод. Я понял, что в течение многих лет он заботился о других в ущерб себе. “Как он бледен!” — подумал я.

Тут наставник немного повернулся в сторону, сделав одно из знакомых мне движений. При этом я увидел, что в спине у него торчит кинжал. Он немного повел плечами и снова сел лицом ко мне. Я замер от ужаса, когда понял, что кончик кинжала торчит из его груди, а по золотистой накидке стекает выступившая из раны кровь. Кровь я заметил на его одежде и руках с самого начала, однако только теперь, когда я посмотрел пристальнее, до меня дошло, что она значит. Руки были в крови, потому что он прижимал их к тому месту на груди, откуда торчал кончик кинжала. Меня бросило в дрожь и стало морозить. Посмотрев на меня и поняв мое состояние, он сказал:

— Я специально явился перед тобой, Лобсанг, в таком виде для того, чтобы ты мог увидеть воочию, что случилось со мной. Теперь, когда ты уже все знаешь, я верну себе прежний вид.

Пятна запекшейся крови вмиг исчезли. Произошла яркая вспышка света, и перед моим взором предстало видение невероятной красоты. Это была Сущность, ушедшая очень далеко по стезе духовного совершенствования. Это был человек, достигший состояния будды.

Затем его чистый, подобный колокольному звону голос зазвучал во мне — и не в физических ушах, а где-то в сознании. Это был невообразимо прекрасный, сочный, могущественный голос того, кто познал жизнь. Большую Жизнь.

— Времени у нас немного, Лобсанг, ибо я отправляюсь в путь, и сейчас меня ждут. Однако я решил перед отправлением повидаться с тобой, мой друг, мой спутник в этой жизни. Я пришел, чтобы воодушевить тебя и попрощаться до лучших времен. Лобсанг, мы так много разговаривали с тобой когда-то обо всем этом. Но все же я напомню тебе, что твой путь долог, тяжел и исполнен опасностей. Однако в конце концов тебя ждет впереди большая удача, несмотря на недоброжелательность и зависть людей Запада.

Довольно долго мы разговаривали о том, что не перескажешь. Мне было тепло и уютно, как в погожий полдень. Золотистое сияние освещало поляну ярче солнечного света. Я был исполнен подлинной Любви. И вот мой Наставник, мой возлюбленный лама Мингьяр Дондуп, поднялся на ноги. В этот момент я заметил, что его ноги не касаются земли. Он поднял руки у меня над головой, благословляя меня, и сказал: