Платон

Ф е д о н

человека и знать лиру - это ведь разные

знания?

- Само собой.

- Но тебе, конечно, известно, что испытывают влюбленные, когда

увидят лиру, или плащ, или иное

что из вещей своего любимца: они узнают лиру, и тут

же в уме у них возникает образ юноши, которому эта

лира принадлежит. Это и есть припоминание. Так же

точно, когда видят Симмия, часто вспоминают Кебета. Можно бы

назвать тысячи подобных случаев.

- Да, клянусь Зевсом, тысячи! - сказал Симмий.

- Стало быть, это своего рода припоминание, - продолжал Сократ. -

Но в особенности, мне кажется, нужно говорить о припоминании, когда

дело касается вещей, забытых с течением времени или давно не ви-

денных. Как, по-твоему?

- Ты совершенно прав.

- Теперь скажи мне, возможно ли, увидев нарисованного коня или

нарисованную лиру, вспомнить вдруг о человеке? Или, увидев

нарисованного Симмия, вспомнить Кебета?

- Вполне возможно.

- А увидев нарисованного Симмия, вспомнить самого Симмия?

- И это возможно.

- Не следует ли из всего этого, что припоминание вызывается когда

сходством, а когда и несходством?

- Следует.

- И если мы припоминаем о чем-то по сходству, не бывает ли при

этом, что мы непременно задаемся вопросом, насколько полно или,

напротив, неполно это сходство с припоминаемым?

- Непременно бывает.

- Тогда смотри, верно ли я рассуждаю дальше.

Мы признаем, что существует нечто, называемое равным, - я говорю не о

том, что бревно бывает равно бревну, камень камню и тому подобное, но о

чем-то ином, отличном от всего этого, - о равенстве самом по себе.

Признаем мы, что оно существует, или не признаем?

- Признаем, клянусь Зевсом, да еще как! - отвечал Симмий.

- И мы знаем, что это такое?

- Прекрасно знаем.

- Но откуда мы берем это знание? Не из тех ли вещей, о которых мы

сейчас говорили? Видя равные

между собою бревна, или камни, или еще что-нибудь,

мы через них постигаем иное, отличное от них. Или же

оно не кажется тебе иным, отличным? Тогда взгляни

вот так: бывает, что равные камни или бревна хоть

и не меняются нисколько, а все ж одному человеку

кажутся равными, а другому нет?

- Конечно, бывает.

- Ну, а равное само по себе - не случалось ли, чтобы оно казалось

тебе неравным, то есть чтобы равенство показалось тебе неравенством?

- Никогда, Сократ!

- Значит, это не одно и то же, - сказал Сократ, - равные вещи и само равенство.

- Никоим образом, на мой взгляд.

- И однако же, знание о нем ты примысливаешь и извлекаешь как

раз из этих равных вещей, как ни отличны они от самого равенства,

верно?

- Вернее не скажешь, - отвечал Симмий.

- И между ним и вещами может существовать либо сходство,

либо несходство?

- Разумеется.

- Впрочем, это не важно, - заметил Сократ. - Но всякий раз, когда вид

одной вещи вызывает у тебя мысль о другой, либо сходной с первою, либо

несходной, - это припоминание.

- Да, несомненно.

- А скажи, - продолжал Сократ, - с бревнами и другими равными

между собою вещами, которые мы

сейчас называли, дело обстоит примерно так же? Они

представляются нам равными в той же мере, что и рав-

ное само по себе, или им недостает этого равного, чтобы

ему уподобиться?

- Недостает, и очень, - отвечал Симмий.

- Тогда представь себе, что человек, увидев какой-нибудь предмет,

подумает: 'То, что у меня сейчас перед глазами стремится уподобиться

чему-то иному из существующего, но таким же точно сделаться не может

и остается ниже, хуже'. Согласимся ли мы, что этот человек непременно

должен заранее знать второй предмет, который он находит схожим с

первым, хоть и не полностью?

- Непременно согласимся.

- Прекрасно. А разве не такое же впечатление у нас составляется,

когда речь идет о равных вещах и равенстве самом по себе?

- Совершенно такое же!

- Ну, стало быть, мы непременно должны знать равное само по себе

еще до того, как впервые увидим равные предметы и уразумеем, что все

они стремятся

быть такими же, как равное само по себе, но полностью этого не

достигают.

- Да, верно.

- Но мы, конечно, согласимся и в том, что такая мысль возникает и может

возникнуть не иначе как при помощи зрения, осязания или иного чувственного

восприятия. То, что я говорю, относится ко всем чувствам одинаково.

- Да, одинаково, Сократ. По крайней мере, до тех пор, пока мы не

упускаем из виду цель нашего рассуждения.

- Итак, именно чувства приводят нас к мысли, что все

воспринимаемое чувствами стремится к доподлинно равному, не достигая,

однако, своей цели? Так мы скажем или по-другому?

- Да, так.