М.Байджент Р.Лей Г.Линкольн

Священная загадка (Часть 2)

ноги, чтобы ускорить смерть-ведь он уже

умирал,-этот способ был использован только тогда, когда смерть запаздывала?

В случае Иисуса эта последняя появляется, так сказать, в очень подходящий момент,

как раз вовремя, чтобы помещать солдатам сломать ему кости, вовремя также,

чтобы одно из слов Писания оказалось выполнено. По этому поводу, впрочем,

многие комментаторы считают, что Иисус запрограммировал свою жизнь в

соответствии с пророчествами Ветхого Завета, относящимися как раз к пришествию

мессии. Именно по этой причине, например, Захария объявил ему, что он должен

раздобыть себе осла в Вифании, чтобы торжественно вступить в Иерусалим, и этими

же причинами, долженствуя совпасть с древними преданиями, объясняются и

некоторые подробности распятия. Короче, эта предполагаемая смерть Иисуса,

спасающегося in extremis* от очевидной кончины и позволяющая таким образом

выполнить предсказания Ветхого Завета, по крайней мере, подозрительна. He-

in extremis-в последний момент (лат)

249

правдоподобная и слишком совершенная, она очень хорошо совпадает с приходом

солдата, готового вмешаться, чтобы ускорить конец. В этих условиях не исключена

позднейшая' вставка в текст или исполнение плана, тщательно выработанного

заранее, и все возможные предположения тяготеют больше ко второму выводу. н

В четвертом Евангелии Иисус, поднятый на крест, жалуется на жажду, и кто-то

тут же протягивает ему губку, смоченную в уксусе. И этот жест, переданный

одинаково в других Евангелиях, в противовес прочно укоренившейся идее, не

имел никакого злого умысла. Уксус, или кислое вино , был кисловатым на вкус

напитком, который считался возбуждающим, и часто его использовали раненые

римские солдаты или рабы на галерах, слишком измученные, чтобы продолжать

свою работу.

Но что любопытно: в случае с Иисусом уксус производит совершенно обратный

эффект. Едва Иисус его вдыхает, либо пробует на вкус, как произносит свои

последние слова и испускает дух . Такая реакция является физиологически

необъяснимой, если только губка не была пропитана уксусом, а вместо него каким-

нибудь наркотическим или снотворным составом, например, смесью опиума и

белладонны, которую приготовляли тогда повсеместно на Ближнем Востоке... НО

для чего Иисусу дали такой наркотик? Почему? Если только1 не для того, чтобы

подчиниться требованию искусной военной хитрости и умертвить еще живую

жертву? Таким образом Иисусу не только спасали жизнь, но и выполняли также,

по Крайней мере, видимо, пророчество Ветхого Завета.

Даже вне этого контекста другие аспекты распятия также требуют доказательств.

Так, само место казни располагается на Голгофе, то есть в местности, название

которой переводится как череп , которую по традиции представляют голым

холмом, напоминающим по форме череп, находящуюся на северо-западе

Иерусалима. Но место распятия вовсе не похоже на таковое, ибо в четвертом

Евангелии мы находим следующее описание: На том месте, где Он распят, был сад,

и в саду гроб новый, в котором еще никто не был положен (Иоанн, XIX, 41). То есть

Иисус был казнен в саду, где имелся готовый гроб или склеп, или поблизости от

этого места, а не в одном из публичных мест, предназначенных для казней, не на

вершине голого холма. Согласно Матфею (XXVII, 60), могила и сад являлись

собственностью Иосифа из Аримафеи, богатого человека и тайного ученика Иисуса.

Кроме того, народные предания описывают распятие как важное событие, на

котором присутствовала целая толпа зрителей. И здесь мы видим полное

противоречие: Евангелия дают различные версии. У Матфея, Марка и Луки при

казни

250

присутствовали многочисленные друзья Иисуса, среди которых было много женщин,

и держались они вдалеке , и это еще раз подтверждает, что казнь совершалась, если

можно так выразиться, в интимной обстановке, на частной территории, возможно, в

Гефсиманском саду. Если этот сад принадлежал одному из тайных учеников

Иисуса, то его использование учителем до распятия становится вполне

правдоподобным24.

Нужно ли уточнять, что казнь, совершаемая в таких условиях и достаточно далеко

от посторонних глаз, могла быть разработана по любому плану в качестве

ожидаемого события, и у зрителей на самом деле не было возможности проверить

личность казненного и еще менее того - был ли он действительно мертв.

Конечно, подобная мистификация должна была совершаться с согласия Понтия