Гюстав Лебон

Психология народов и масс (Часть 1)

выражением расы, которая его заимствует. Храмы, дворцы, триумфальные арки,

барельефы античного Рима - работы греков или греческих учеников; и однако

характер этих памятников, их назначение, их орнаменты, даже их размеры не будят

больше в нас поэтических и нежных воспоминаний об афинском гении, но больше -

идею силы, господства, военной страсти, которая приподнимала великую душу Рима.

Таким образом, даже в той сфере, где раса обнаруживает меньше всего

оригинальности, она не может делать шага, чтобы не оставить какого-нибудь следа,

который принадлежит только ей и раскрывает нам нечто из ее душевного склада и из

ее затаенных мыслей.

Действительно, настоящий художник, будь он архитектор, литератор или поэт,

обладает магической способностью передавать в великолепных обобщениях душу

известной эпохи и известной расы. Очень впечатлительные, почти бессознательные,

мыслящие преимущественно образами, очень мало резонерствующие, художники

являются самым верным зеркалом того общества, где они живут; их произведения -

самые верные документы, на которые можно указать, чтобы воспроизвести истинный

образ какой-нибудь цивилизации. Они слишком бессознательны, чтобы не быть

искренними, и слишком восприимчивы к впечатлениям окружающей их среды, чтобы не

передавать верно ее идей, чувств, потребностей и стремлений. Свободы у них нет

никакой, и это составляет их силу. Они заключены в тесном круге традиций, идей,

верований, совокупность которых образует душу расы и эпохи, наследие чувств,

мыслей и внушений, влияние которых на них всемогуще, потому что оно управляет

темной сферой бессознательного, в которой вырабатываются их произведения. Бели

бы, не имея этих произведений, мы знали о минувших веках только то, что

повествуют нам нелепые рассказы и тенденциозные сочинения древних историков, то

истинное прошлое каждого народа было бы для нас почти столь же скрыто, как

прошлое той затопленной морем таинственной Атлантиды, о которой говорит Платон.

Свойство художественного произведения заключается в том, чтобы искренно выражать

потребности и идеи, вызвавшие его на свет; но если художественное произведение -

верный язык, то этот язык часто трудно истолковать. Между произведением ц

создавшей его бессознательной мыслью существует интимная связь; но как найти

нить, позволяющую нам восходить от одного к другой? Эта мысль, формировавшаяся

изо дня в день из бесчисленных влияний среды, верований, потребностей,

накопленная наследственностью, часто непонятна для людей другой расы и другого

века; однако она менее непонятна, когда передается нам посредством камня, чем

когда доходит до нас посредством слов; ибо слова - эластичные формы, покрывающие

одним и тем же одеянием совершенно несходные идеи. Из всех различных языков,

рассказывающих прошлое, произведения искусства, в особенности произведения

архитектуры, - еще самые понятные. Более искренние, чем книги, менее

искусственные, чем религия и язык, они передают одновременно чувства и

потребности. Архитектор - строитель жилища человека и обители богов; а ведь

всегда в ограде храма или около домашнего очага вырабатывались первые причины

событий, составляющих историю.

Из вышесказанного мы можем заключить, что если различные элементы, из которых

образуется цивилизация, являются верным выражением души создавшего их народа, то

некоторые из них воспроизводят душу этого народа гораздо лучше, чем другие. Но

так как природа этих элементов разнообразится от одного народа к другому, от

одной эпохи к другой, то очевидно, что невозможно найти среди них хотя бы один,

которым можно было бы пользоваться как общим мерилом для различных цивилизаций.

Очевидно также, что нельзя установить между этими элементами иерархического

распределения, ибо распределение это меняется от века к веку по мере того, как

социальная полезность самих рассматриваемых элементов меняется с эпохами.

Если судить о важности различных элементов цивилизации с чисто утилитарной точки

зрения, то пришлось бы сказать, что самые важные элементы - те, которые дают

возможность одному народу поработить другие, т.е. военные учреждения. Но тогда

пришлось бы поставить греков (художников, философов и ученых) ниже тяжеловесных

римских когорт; мудрых и ученых египтян - ниже полуварварских персов; индусов -

ниже тоже полуварварских моголов.

Этими тонкими различиями история не занимается. Единственное превосходство, пред